Сахара

Молодые люди шумной компанией неспешно поднимались в горку. До рассвета оставалось не больше часа, и пора было расходиться по домам. Пикник по случаю встречи друзей детства удался на славу. А как иначе? Ночь, костер, песни под гитару что еще для счастья надо?

— Может тебя все же проводить, Ксюш? — спросил, Игорь, самый старший в их компании, ему уже исполнилось двадцать один.

— Нет, не надо. Тут идти-то всего ничего, — ответила девушка семнадцати лет, неловко поправляя рюкзак, — Ничего со мной не случится.

Парень

приобнял её за плечи, слегка покачиваясь, пристально глядя в глаза. Он был на две головы выше и довольно широк в плечах, от этого его забота, почему-то ещё больше раздражала.

— Я уже не маленькая, — буркнула себе под нос девушка, стряхивая его руки. Настроение уверенно попал зло вниз.

Да и в правду, что тут могло произойти? Деревня, которая, еще лет десять назад хоть как-то держалась, почти полностью опустела. Молодежь разъехалась, внуки перестали приезжать на каникулы, а доживающих свой век старожил с каждым годом становилось все меньше. Заростал травой старый совхозовский сад, поля отведённое под зерновые давно перестали засеивать. Стадо коров сократилось в трое.

Это, вообще, большая удача, что их компания все же умудрилась собраться, пусть и не полным составом.

На небе тихо гасли звезды, предрекая скорый восход солнца. Поблек млечный путь. Где-то в дали заухала сова.

Друзья вышли на центральную улицу, проходящую через всю деревню.

— А давай тебя Ванька проводит? — попытался зайти, с другой стороны, Игорь. Все в их компании знали, что когда-то именно к этому парню Ксения испытывала сильную симпатию.

Девушка скорчила недовольную гримасу, от чего по ровном носу пошли мелкие морщинки.

— Маньяки здесь перевелись еще до моего рождения, волки летом на людей не охотятся, — она подняла вверх указательный палец, — А вам топать дольше чем мне. Всё, я пошла.

Слегка пошатываясь, Ксюша повернула на лево, махнув на прощанье рукой. Ей действительно оставалось идти совсем чуть-чуть. Спуститься к старому мосту, подняться по крутой горке и вот ее дом, третий с права.

— Ох уж эти горы-косогоры… — бормотала себе под нос нетрезвая девушка, стараясь аккуратно обходить глубокие промоины, не съезжая при этом скользящими кроссовками в машинные колеи.

Следы от прошедшего в среду ливня уже практически исчезли, за исключением этого места. Что поделать, глиняная почва плохо впитывала влагу, и так же с неохотой ее отдавала, превращая покатый склон в малопроходимое препятствие.

«По жизни тут такая ерунда, везде уже лужи просохли, а здесь скользишь как корова на льду. И мост этот, не мост, а мечта травматолога… Как бы они пошли меня провожать по такой дороге? Тут вниз спуститься — целая история, а им тем же путем пришлось бы обратно топать» — думала девушка, медленно продвигалась вперед, осторожно ощупывая каждый шаг непослушными после выпитого алкоголя ногами.

Обитаемых домов на этом склоне давно не было, некогда аккуратные палисадники густо заросли бурьяном, топорщась из-за покосившихся изгородей черными лапами старых тополей. Сразу за мостом, если пройти вглубь разросшегося вишневого сада, можно наткнуться на дом, в котором по словам старожилов когда-то проживала ведьма. Хотя после принятого пол-литра, разомлевшие и словоохотливые селяне наделяли магическими свойствами почти всех почивших и ныне живущих бабок деревни. Постоянным исключение являлись Нинка продавщица — гнавшая самогон даже в самые непростые для страны годы, и Романиха — жена директора лесопилки, имеющая характер сложный, а руку тяжелую…

В небе черной стрелой промчалась летучая мышь.

«И где они обитают, в ближайшей округе ни одной пещеры нет».

Далеко впереди раздался надсадный крик петуха. Сумасшедшее пернатое чудо принадлежало местной старушеке — Клавдии Петровне и начинало свои утренние песни по одному ем у известному графику, хоть в час ночи, хоть в полдень.

Девушка посмотрела вверх, где в зыбком свете луны, тусклым пятном, манила крыша бабушкиного дома. "Хорошо, мы всё же в прошлом году крышу серебрянкой покрасили" — подумала она, после чего медленно перевела взгляд вниз к очередной преграде. Под мостом клубился густой туман. Явление в этом месте не редкое, но в основном возникающее в середине — конце августа, а никак не в начале июля. Он сгущался подобно пару в ведьмином котле, степенно поднимаясь все выше.

— Тут и без тумана ноги переломаешь… — бурчала под нос Ксения, стараясь максимально ускориться, и при этом не поскользнуться.

Неровные, грубо обтесанные, круглые бревна и в первые годы жизни моста создавали проблемы для пешеходов, что уж говорить про сейчас, когда вбитые гвозди разболтались, а местами попросту отсутствовали.

В предрассветном, влажном воздухе разлился кислый химический запах.

— Какая гадость!! — Горло запершило. Девушка осторожно сделала шаг.

Туман плотным облаком заклубился под ногами, все быстрее поднимаясь выше. Ксюша нервно закопалась в рюкзаке в поисках телефона.

Мысли все время возвращались к неприятному запаху: «Будто цистерну с растворителем опрокинули». Списать подобное явление на близость завода или железнодорожной станции не представлялось возможным — такого в их захудалой деревеньке отродясь не было, а до железки километров двадцать не меньше.

— И почему в моей жизни не происходят какие-нибудь приятные странности… «К примеру: кейс с деньгами или встреча с золотой антилопой», — громко говорила, Ксюша, стараясь тем самым разогнать навалившийся страх.

Телефон отыскался не сразу. В плотном тумане видавшая виды Nokea светила плохо, лишь добавляя белесому пространству инфернальный, синеватый оттенок. Путь через ухабистую переправу казался бесконечным. В какой-то момент весь мир потонул в белом молоке. Пропали звуки ночи: исчез стрекот сверчков, шорох листвы, комары и те куда-то подевались. Nokea перестала высвечивать призрачные силуэты бревен и каждый шаг приходилось делать на ощупь. «Когда уже этот мост закончится?» — по прикидкам Ксюши, он должен был остаться позади шагов десять назад. При очередном шаге бревна судорожно качнулись, разъехавшись в разные стороны.