Сахара
Шрифт:
— Мы на острове ночевать будем? — не отрываясь от бойницы, подал голос самый старший на вид из собравшихся, — дождь к вечеру будет…
— На острове, где же еще? — Мет потянулся, — не бойся, не сахарный не растаешь.
— О! — ударил по колену Ржавый, — Сахарная!
Ксюша покраснела от возмущения. «Это пошло, вульгарно! Это, вообще, не подходит!», — думала она.
— Раз, возражений нет, пусть так и будет. Запоминай: теперь ты Сахарная, а твой крестный Ржавый.
— Мне не нравится, — неуверенно подала голос Ксения.
— О, как, — развеселился здоровяк, — это хорошо, значит в себя приходишь, раз что-то не нравится. А то я уж стал подумывать, что у тебя, пока ты тут без живчика колобродила, мозги в куриную какашку превратились. Критическое мышление, — он назидательно поднял указательный палец вверх, — есть способность составлять мнение, опираясь на факты, как говорит наш, дражайший, начальник Штирлиц. А теперь, Сахарная, вопрос на засыпку: «Из чего делается наше лекарство — живчик?».
Мужчины неприятно переглянулись, сдерживая появляющиеся на лицах улыбки.
— Смелее, попробую размышлять в слух.
— Хорошо. Начнем с самого начала, — девушка выпрямилась, зажав руки на каленях в кулачки, — возьмем за аксиому, что мы все заражены. И те, кто обратился и те, кто нет. Хотя, тут получается некоторая не состыковка. Если мы не будем употреблять лекарство, мы умрем? — Ржавый, важно кивнул, — а пустоши хоть и живые, но какие-то очень слабые… Можно сказать, что некоторые из них находятся на последнем издыхании. Та бабушка, — девушка замолчала, борясь с подступившем к горлу комком, — она была очень медленной… Как наш неизменившийся организм может бороться с угасанием?
— Ну, во-первых, мы тоже меняемся, а во-вторых, успешной борьбой это назвать нельзя, дня два-три, и ты практически труп.
— Мы тоже меняемся? — ужаснулась Ксюша, машинально ощупав свое лицо.
Ржавый кивнул.
— Об этом позже, не отвлекайся, ты почти у цели, — хищно оскалился он.
— Я не знаю… Возможно, паразит вырабатывает какой-то фермент, который, заставляет зараженных застопориться на предсмертном этапе… А потом, кроит организм под собственные интересы… В иммунных же, что-то не дает спорам развиться до необходимых для выработки ферментов размеров?
— Хорошая теория, — пожал плечами Ржавый.
Ксюша шарахнулась в сторону.
— Вы! Вы едите зараженных? — в глазах девушки застыл ужас, от омерзительности собственной догадки.
Мужчины дружно засмеялись.
— Нет, самих зараженных мы не едим, — еще раз усмехнулся Ржавый.
Девушка поняла только одно: «Если он сейчас скажет, что они делают выжимку, ее стошнит».
— В определенный момент развития тварей, у них на затылке появляется шишка, как очищенная апельсинка или головка чеснока. Самое уязвимое место у чудовищ. Если ее вскрыть, там можно обнаружить такие кругляшки, вроде виноградин — спораны. Вот из них-то и готовится лекарство.
— А потом идет химическая обработка? — почти с надеждой спросила Ксюша.
— Какая еще химическая обработка? — заржал Ржавый, — в спирт кинул, от тяжелых взвесей процедил, добавил воды по вкусу и готово. Но это только со споранами, с горохом и жемчугом, несколько другая технология.
— А их, тоже, принимать надо? — мучительно произнесла девушка.
— А как же, — рыжий почесал затылок, — тут мы и возвращаемся к вопросу о том, как меняются иммунные. Каждому из нас Улей, помимо повышенной выносливости и регенерации, дает свой личный дар. Я, к примеру, обладаю тепловым зрением, как у змей. Синоптик — он ткнул пальцем в мужчину, говорившего о дожде, — способен точно предсказывать погоду, а Паяц, — тут палец указал на круглое отверстие в потолке, может скрывать себя и окружающий от посторонних глаз. У всех дар активируется по-разному, но исключительно в экстремальных условиях. Горох необходим для развития дара, он похож на желтый кругляшек, — мужчина ненадолго задумался, подбирая подходящее сравнение, — одним словом, горох. Его разводят в уксусе, как белые хлопья пойдут, гасят содой, процеживают и можно употреблять. Ценнее всего идет жемчуг, но тут его достать не от куда — внешники близко. Жемчужину принимают как есть, благодаря ей иммунный получает еще один дар.
— Если в кваза не превратишься, — тут же встрял Мет.
— Внешники?
— Да, лазят тут… — Ржавый, ели удержался чтобы не плюнуть на пол, — эти уроды нашли способ проникать в Улей и возвращаться обратно… Короче, увидишь людей в противогазах — беги и ховайся как можно глубже.
— Но почему? Если они нашли от сюда выход… Значит, они и нас вывести могут?
— Ага, могут и делают это с превеликим удовольствием, большими партиями. Правда, по частям.
Ржавый напряженно замолчал, на его лице заходили желваки.
— Как это по частям? — непонимающе округлила глаза, Ксюша.
— Как, как… Руки отдельно, голова отдельно, — рыкнул Мет.
Девушка, не веря поджала губы. «Так же не бывает… Люди, сознательно охотящиеся на других людей… Как на зверей, если не хуже. Целый мир, заполненный черными хирургами? Где ценность человеческой жизни отсчитывается патронами, выпущенными из автомата…»
— Глядите в оба, муры на подходе, — раздалось над головой.
Ксюша повернула голову, подняв глаза. Над ней открылось небольшое окошко со стороны кабины.
— Сахарная, ушки прикрой, — посоветовал Мет, вставляя что-то вроде берушь.
Минут пять ничего не происходило. Машина также уверенно преодолевала неровности грунтовой дороги, с недовольным урчанием покачиваясь на ухабах.
Первым заговорил пулемет на крыше. Девушка зажала уши ладонями. Мужчины с левой стороны дружно грянули плотными очередями. От чего голова Ксюши наполнилась мучительным звоном. Грузовик явно ускорился, подлетая на каждой кочке.
— Гера, через двадцать третий гони! Оторвемся, — не отвлекаясь, заорал Мет.
Что-то совсем близко ухнуло, от чего грузовик ощутимо подбросило. Раздался дружный мат. Штык на секунду высунулся из кузова, кинув чем-то в преследователей. Новый взрыв не заставил себя долго ждать. Ксюша закрыла голову руками, пригнулась, зажмурившись. «Господи, пожалуйста, если ты существуешь, пусть все это прекратиться!» — умоляла она.
Водитель грузовика будто задался целью самоубийства. Он резко вывернул руль, машина пошла юзом. Ксюша свалилась в промежуток между сидениями. Герольд вдавил педаль газа.