Сахара
Шрифт:
Машина с попутчиками взобралась на пригорок, скрывшись из виду. За ней попятам бежали еще две твари.
Ксюшу била мелкая дрожь. К горлу подступил тошнотворный ком. Все мысли, чувства в один миг будто вырубило. Она обескураженно хлопала глазами, уставившись на серое, плаксивое небо.
Небо дыхнуло сырым ветром, окропив каплями, вновь, начавшегося дождя…
***
Мир застыл старой, потускневшей фотографией. Тихая, усталая дробь капель, шепот промокших трав, холод прилипшей одежды, тупая боль — ничего не пробивалось через незримую пелену оцепенения. Серое пространство пронизано болезненным, тусклым светом. Тюрьма из которой нет выхода. Белые мазки по расплывчатым теням, будто там, далеко в вышине, кто-то набросал камней в молочные реки… Закрыл, завалил коробочку с жалкими муравьишками, обездоленными, слабыми детьми рода человеческого…
Вдалеке раздался приглушенный хлопок, словно где-то начиналась гроза. Ксюша рывком села. Этот звук вывел ее из ступора. Холод притупил боль, сильно остудив тело. Она, кряхтя встала. Правая нога сильно ныла, продолжая кровить при каждой попытке на нее опереться. Левой рукой, вообще, невозможно было пошевелить. Девушка прижала ее к груди, стараясь лишний раз не тревожить. Она подняла вилы, хромая двинувшись в путь, в след уехавшей машине. Каждый шаг заставлял морщиться от боли, от чего по правой скуле потекло что-то теплое. Ксюша осторожно дотронулась пальцами до лица. «Кровь?» — царапина тут же защипала сильнее. «Откуда она? Неужели, пуля, летящая в монстра, прошла в нескольких миллиметрах от меня?» — озадаченно подумала Ксюша. Невероятное везение скорее смутило, чем обрадовало. «Всего один сантиметр и все было бы кончено… Боже, почему все так?».
Она набрала в грудь побольше воздуха собираясь с силами. Поймать ритм, в котором боль ощущалась не так остро оказалось не просто. Дождь перешел в противную морось. Золотые поля сменились огородами. Кое-где, селяне других миров уже, видимо, приступили к уборке урожая, голая земля встречалась довольно часто.
«Почему я?» — в который раз задалась вопросом Ксюша. Нет, она, конечно, понимала, что всему виной стечение обстоятельств… Но от этого легче не становилось. Вся размеренная жизнь, все грандиозные планы и тихие мечты были выброшены на помойку времени. А точнее это она выброшена неизвестно куда, в параллельный ад. Мир, созданный каким-то невменяемым маньяком. Разве чистый разум, добрый помыслами мог придумать такое?
Насыпь уже давно сменилась обычной проселочной дорогой, изрезанной колеями и ухабами. Каждый шаг порождал следующее монотонное движение, будто в болезненном бреду из которого нет выхода.
Дорога взобралась на пригорок, подпустив к своим краям несколько старых яблонь. Деревья склонили ветки под тяжестью красных плодов. К запаху яблок все время примешивался запах гари. Ксюша замедлила шаг. Она прислушалась, наверху определенно кто-то был. Тихий шорох переступающих ног, будто там незнакомец поджидает кого-то… Память услужливо подкинула воспоминания о пастухе — извращенце. В таком состоянии девушке определенно не стоило рисковать. Она крадучись сделала крюк, удаляясь от места, где по ее предположению, стоял неприятель.
Ксюша прижалась к шершавому стволу дерева взглянув на дорогу. Там, в грязи, под покосившейся яблоней, на боку лежал грузовик. Сердце сжалось в груди. Чуть в стороне, над бесчувственным телом склонились две фигуры. Они тихо урчали, повернувшись спиной к тому месту, где засела девушка. Она сделала пару шагов вправо. С этой стороны обзор был гораздо лучше. Одна из фигур была затянута в грязный бежевый плащ, а на второй свободно болталась олимпийка с надписью: «Адидас» на спине.
«Обратившиеся» — вынес свой вердикт мозг. Ксюша боялась приблизиться, но и уйти она не могла так и не выяснив, что произошло с ее попутчиками. Существо в спортивном костюме оторвалось от своего занятия, сдвинувшись влево. Меж его кроссовок показалась запачканная кровью рыжая голова. Сердце пропустило удар. Ксюша глотала ртом воздух, но его будто вычерпали из окружающего пространства.
— Ржавый! — одними губами произнесла она.
Времени на размышления не оставалось. Не на что не оставалось времени. Превозмогая боль, Ксюша, двинулась в атаку. Первый удар настиг, попытавшегося встать спортсмена. Вилы пробили грудную клетку, откинув противника. Боль, пронзившая левую руку, заставила девушку заскулить, даря драгоценные секунды второму умертвию. Тварь выпрямилась, хватая свою жертву за горло. Ксюша оступилась, падая на спину. Зараженный свалился сверху. Он был значительно выше и тяжелее девушки. Она охнула, принимая на себя тяжесть чужого тела. Руки все также удерживали бесполезные в такой ситуации вилы. Тварь до крови прокусило плечо. Правая рука девушки заметалась по бедру в поисках ножа. Она со всего размаху всадила лезвие в шею врага. Буро-черная жижа хлынула из раны. Умертвие забулькало, отпрянув от своей жертвы. Ксюша раз за разом вонзало лезвие, брызги с ножа летели ей в лицо.
Монстр зашатался, погребая под собой девушку.
Ксюша с трудом скинула с себя, уже окончательно, мертвое тело, ползком приблизившись к рыжему здоровяку. Вся его одежда была перепачкана кровью. На животе зияла рваная рана. Девушка лихорадочно пыталась то нащупать пульс на шее, то стянуть неровные края.
— Господи, Ржавый… — глаза наполнились слезами.
Пульса не было. Она схватилась окровавленными руками за лицо, отчаянно взвыв.
Неимоверным усилием воли, Ксюша, подавила начавшуюся истерику. "Возможно, тут есть кто-то живой, и ему нужна моя помощь" — твердо сказала она про себя.
Из-под грузовика торчала голова одного из монстров. Железная махина рухнула прямо на него, раздробив нижнюю челюсть.
Девушка отважно шагнула внутрь кузова. На полу грудой лежали тела бывших попутчиков вперемешку с разбитыми, деревянными ящиками и жестяными банками. Запах крови ударил в нос, отдавая тошнотворным, металлическим привкусом на языке. В полумраке все напоминало комнату ужасов: бурые пятна на стене, которая, раньше была полом, неестественные позы тел, будто манекены с краш-теста…
У Синоптика, явно, сломана шея, — голова человека не может смотреть себе за спину. Широко распахнутые глаза, с сеткой мелких морщин, не моргая смотрят в просвет бойниц.
— Спи спокойно, Синоптик. Пусть мир, в котором, ты окажешься будет добр к тебе, — прошептала Ксюша, навсегда опуская веки пожилого человека.
Удар о железную лавку оставил глубокую вмятину на черепе Мудрого, густо залив лицо кровью.
Закусив губу, Ксюша, переходила от одного человека к другому, в тщетных попытках отыскать живых. "Словно гигантская мясорубка…" — думала она, замирая при каждом движении. В душе надеясь различить чье-то неровное дыхание, услышать стон…
Штык лежал на животе, изуродованной, переломленной попалам куклой. Даже после смерти судьбе было угодно устроить его с комфортом, набросав снизу целый ворох битых, деревянных коробок.
Ксюша перевернула его, уже понимая всю бесполезность этих действий. "Смерть списывает все счета" — говорили люди, и она никогда не задумывалась над смыслом этих слов до этого момента. Штык был трусом… И не хорошим человеком. Но, даже, он не заслуживал смерти. Прощение не нужно мертвым, прощение нужно живым, чтобы свободно двигаться дальше…