Сахара
Шрифт:
Когда плот коснулся берега, все вздохнули с облегчением.
— Сахарная, хорош халявить, пошли обустраиваться, — похлопал по плечу Ржавый.
В центре острова, аккуратным квадратом был снят дерн, для места под лагерь. Кто-то обнес территорию зеленой, брезентовой тканью, натянув ее на деревянные столбы. Сверху концы полотна притягивались друг к другу, образуя круглое отверстие, через которое, можно было разглядеть чернеющее небо.
— Брось здесь вилы. Не боись, никто их не украдет. Нам для костра надо всяких веток, палок насобирать.
— А тут… — начала Ксюша.
— Не ссы, нет тут никого.
— Откуда вы знаете?
— Я же уже говорил. Я вижу тепло, к тому же Герольд достаточно сильный сенс.
— А что это значит?
— Ну… Он чувствует присутствие других существ на расстоянии.
— Полезный дар, — покивала девушка.
— И ты не представляешь на сколько.
В лагере уже вовсю кипела жизнь. Парень, которого Ксюша видела мельком в кабине газели, увлечённо доставал припрятанные в тайнике котелки. Штык, весьма довольный собой, тащил ведро воды. Мудрый с Герольдом изучали карту (явно рисованную от руки).
— Сегодня пируем, — перебирая очередные жестянки, сообщил Синоптик, — Вайс, в прошлый раз тут целый мешок макарон и жести с гуляшом заначил.
— Так, красавица, задницу на землю не пристраиваем, — остановил решившую присесть Ксюшу, Мет, — вон там вилки, ложки, поварёшки и шуршим, шуршим.
Где-то через полчаса работы ужин был готов. Люди, уставшие за целый день, тихо переговаривались, наслаждаясь спокойными сумерками.
Мужчины неспешно ужинали, попутно рассказывая о том, где успели побывать и что собираются делать по приезду в стаб. По большому счету их мечты не отличались особым разнообразием. Стаб — это безопасность, островок комфорта в океане мира, наполненного чудовищами.
Ксюша начала откровенно клевать носом.
— Не спать, не спать, — растормошил ее Мет, — сначала посуда, потом на боковую.
Девушка со стопкой посуды поплелась к реке. «Может, все не так уж плохо?» — думала она, полоща тарелки в холодной воде. «Да, жизнь тут не сахар». Память услужливо подкинула образ мертвой старушки. «Но люди то тут хорошие…»
Сквозь облака снова начали проглядывать нереально крупные звезды этого мира. Стикс окутал мраком своих бесчеловечных детей, сделав их жертв еще более беспомощными. С дальнего берега послышался одинокий выстрел и все снова стихло. Эта обманчивая тишина пугала не меньше автоматной очереди.
Закончив, Ксюша выпрямилась, думая, как обратно транспортировать чистую посуду. Сюда ее помогал донести Мет, а как обратно?
Легкой походкой к ней подошел Штык. Высокий и худощавый парень, на пол головы выше Ржавого, хотя и тот по меркам Ксюши был здоровым. Тонкие черты лица, глубоко посаженные, карие глаза, пухлые губы и оттопыренные уши делали его похожим на чебурашку. Он держал руки в карманах штанов цвета хаки, отстраненно смотря куда-то поверх Ксюшиной головы.
— А мне нравятся ботанки, — ни с того ни с сего заявил Штык.
Ксюша пожала плечами, совершенно не зная, как реагировать на эту фразу. Он посмотрел долгим изучающим взглядом, будто пытаясь запомнить каждую черточку, каждый изгиб ее тела.
— Мне надо посуду в лагерь отнести, — буркнула себе под ноги, смутившаяся Ксюша.
— Посуда подождет, — его холодные пальцы прикоснулись к подбородку девушки.
Она послушно подняла голову. Штык расплылся в самодовольной улыбке.
— Я пойду… — неуверенно прошептала она.
— Нет.
Ксюша попыталась сделать шаг назад, поздно осознав, что парень уже все просчитал. Штык сделал резкий шаг вперед, девушка запнулась о его ногу. Штык сгреб ее в охапку, горячо зашептав:
— Сначала за живчик расплатись, а потом иди куда хочешь.
— Нет, — пискнула она, пытаясь оттолкнуть парня, — нет, я не хочу!
Голос дрожал, на глаза навернулись слезы. Она хотела закричать, позвать на помощь, но страх сковал горло, мешая не то, что говорить — просто дышать.
Парень повалил ее на холодный песок. Ледяными пальцами расстегивая пуговицы на ее куртке.
— Нет! — плача в бесплодных попытках столкнуть с себя это здоровенное тело извивалась Ксюша, — нет!
Хлесткая пощечина выбила искры из глаз.
— Угомонись уже!
Девушка, испуганным зверьком, на мгновенье застыла. Этого хватило чтобы он смог развести ее ноги, опустившись сверху всем телом.
— Не надо, пожалуйста… — Ксюша чувствовала, как от страха немеют руки, ее последний бастион перед неминуемым, как по капле слабеют и без того ненадежные мышцы. Сердце гулкими ударами пустилось вскачь, тело била мелкая дрожь. Обжигающий, ледяной ком скрутил живот, проникая колкими иголками в чувствительное нутро.
Она зажмурилась, отвернувшись. Его холодные губы прижались отвратительно мокрым поцелуем к щеке. От омерзительности происходящего тошнота подкатила к горлу. Безысходность тяжелым грузом легла на плечи, сминая, погребая под собой все то светлое, что когда-то Ксюша испытывала к людям.
— Сука! — новый удар не заставил долго себя ждать.
— Нет, — скулила она, снова пытаясь вырваться.
— А ну, слезь с нее, — раздалось где-то рядом.
Ксюша открыла глаза, увидев стоящего в двух шагах от них, Паяца.
— Пошел ты! — огрызнулся Штык.
— Да, я-то пойду, только твою жалкую шкуру прикрывать больше не стану.
Штык с минуту обдумал сказанное и нехотя поднялся, отряхивая руки.
— Один хрен, в стабе у нее другой работы не будет, — плюнул в песок ушастый.
— Вот, когда она прейскурант выставит, тогда и приходи, — безучастно отозвался Паяц.
— Она тебе, что родня?
— Если ты забыл, я напомню: у рейдеров нашего стаба есть устав. Как ты разговариваешь с тем, кто выше тебя по званию?
— Может тебе еще честь отдать? — с издевкой спросил Штык.
— Обязательно, — усмехнулся Паяц, — поворачивайся и снимай штаны.
Штык фыркнул, отправившись в лагерь. Ксюша как завороженная слушала их разговор. Сил встать на ноги не было. Обхватив себя руками, девушка тихонечко раскачивалась, пытаясь унять, убаюкать, бьющую по всему телу дрожь.