Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

Фадеева Татьяна Михайловна

Ведь именно с севера на юг спустились раннегерманские племена готов и здесь, в Малой Азии и Таврике, получили они крещение средиземноморской, византийской, христианской культурой.

Так, волею судеб или, как говорили в прежние времена, Божественного Промысла (Провидения) стала скала-крепость символическим и вместе с тем реальным средоточием «креста пространства», прочерченного через Таврику и особенно выпукло обозначившегося в раннее средневековье. Именно в это время меридиональное направление было проложено далее на север, получив в древнерусских источниках название «Путь из варяг в греки». Его крайнюю северную точку обозначила не позднее середины VIII столетия Ладога – город на берегу одноименного озера, где сохранились остатки крепости и храмы XII века с великолепной настенной росписью.

Во введении к «Повести временных лет» «Александрийский меридиан» образно представлен в виде символического маршрута апостола Андрея Первозванного. Освоение и одухотворение пространства между Византией и северо-восточной Европой – главная идея, заложенная в описании путешествия апостола

от Черного моря через Скифию до Балтики. В этой легенде киевский летописец видел символ исторического места и значения Древней Руси.

Сегодня, опираясь на данные русских летописей, скандинавских саг и одной каролингской хроники, петербургские историки и археологи называют Ладогу «первой столицей Руси». Теперь это подтверждено археологическими данными, и, согласно им, в 2003 году, в день празднования 300-летия Петербурга, ей исполнится 1250 лет [38] . Ладога / Aldeigja с сер. VIII века стала центром сплавленного из славян, скандинавов и финнов этносоциума русь/рос, этого изначального ядра и стержня русской государственности. Во времена Рюрика, Олега и Игоря в 860–880-е годы центр этого раннегосударственного образования перемещается в Новгород («Рюриков городок»). Правитель протогосударства с центром в Ладоге именовался не «князь» и не «конунг», а тюркским титулом «хакан/каган», означавшим ранее владыку Тюркского каганата, затем Хазарии, и по статусу приближавшимся к титулу «император». Позднее, когда основной столицей Руси стал Киев, этим титулом именовались Владимир, креститель Руси, и Ярослав Мудрый.

38

10.ХII.2001 появился указ Президента РФ о праздновании 1250-летия Старой Ладоги.

После многовековых перемещений по просторам «Европейской Скифии» (Ладога – Рюриков городок – Киев – Владимир – Москва – Санкт-Петербург) столица Руси / России волею Петра Великого вернулась практически в исходный регион Приладожья, лишь слегка сместившись к западу, из низовьев Волхова – в устье Невы [39] .

«Три столицы» России блестяще охарактеризовал русский философ Федотов. Три столицы определяют три этапа русской истории: «исконная русско-византийская столица, наследница греческого христианства» – Киев, забытая в качестве таковой и периодически тяготеющая к польско-украинской культуре; «западнический соблазн» Санкт-Петербурга и «азиатский соблазн» Москвы.

39

Ладога – первая столица Руси. Сб. статей под ред НА. Мачинского. СПб., Ин-т истории РАН. 2003. С. 7.

«Спор трех столиц» едва ли надо решать в пользу одной из них. Скорее их перемещения вдоль А-меридиана, освященного странствием Андрея Первозванного, могут быть истолкованы и как возможность, открытость направлению на Север, и, наряду с этим – обращенность к Югу, к цивилизационным истокам. Здесь явственно прослеживается линия связей от античной Александрии – с Константинополем, его представителем – Херсонесом Таврическим и с их преемником – Киевом [40] .

«Александрийский меридиан» – понятие настолько же условное, как любой географический меридиан. Но вдоль него и вокруг него группируются надежно фиксируемые и поддающиеся изучению следы материальной культуры. Великая историческая миссия народа поначалу незаметна. Да и складывается она из судеб людей, не осознающих, что они, решая свои повседневные проблемы, являются в то же время частью некоего глобального процесса, начало которого затеряно во тьме веков, а конечная цель непредсказуема.

40

Сквозь многослойность древних цивилизаций просвечивают: а) Александрия, Каир, в древности Гелиополис – город Солнца; б) Херсонес, греч «полуостров», сменил варварское Сары-кермен, где угадывается Сур-кермен, повторенное в рус. названии Сурож – Солнцеград; в) идеальный правитель Киева – князь Владимир – красно солнышко (у скифов царь Колаксай, с тем же значением).

Византийско-крымская диаспора в Москве

Вдоль А-меридиана происходит культурный обмен древних, но слабеющих цивилизаций с варварскими, но полными энергии северными народами, причем во многом через Таврику, где зачастую проходило их первое соприкосновение с византийским миром.

По мере распада Византийской империи [41] отдельные ее осколки готовы были подхватить идею странствующего царства, продолжить миссию империи в тех или иных уголках, прежде являвшихся глухими провинциями.

41

?

Носителями этой идеи были представители византийской диаспоры, в том числе и на территории Таврики. Если принять во внимание роль ученых греков в передаче культурной парадигмы в северном направлении, в сохранении античного и раннехристианского наследия, рукописей и икон, наконец, в формировании просвещенной аристократической элиты европейских стран, в том числе России, то судьбы знатных семейств и их отдельных представителей прольют новый свет на исторические

процессы, происходившие вдоль «Александрийского меридиана».

Великие Комнины Трапезундской империи значительно ущемили положение местного знатного семейства Гаврасов. Представители последнего вынуждены были отправиться в заморские области – Таврику.

Представители рода завладевают властью в юго-западной части горной Таврики, прилегавшей к Херсонесу-Корсуни, населенной потомками готов и алан. Здесь возникает княжество Феодоро, расцвет которого приходится на XIV–XV столетия. Культура населения княжества была византийско-греческой. Влияние Трапезундской и Византийской империй, подчеркнутое династическими связями княжеского дома, чувствуется в многочисленных археологических остатках – строительных приемах, фресковой росписи храмов и дворцов, языке сохранившихся надписей. Эту культуру затронул византийский ренессанс, связанный с династией Палеологов, занимавших престол почти два столетия (1261–1453).

Выехавшие из Таврики Гаврасы, основатели родов Ховриных и Головиных, задолго до появления в Москве Софьи Палеолог, стали переносчиками культурной парадигмы «странствующего царства» с юга на север.

Обратимся к судьбе Стефана Васильевича Ховры, одного из князей Феодоро, прибывшего с сыном Григорием на рубеже XIV–XV столетия в Москву из Крыма. Встреченный с почетом великим князем московским, он получил подворье в Кремле и земли в окрестностях Москвы. Спустя несколько десятилетий здесь появляется еще один мангупский князь Гаврас – Ховрин, причем в качестве родственника Софьи Палеолог – деталь немаловажная в контексте нашего повествования. В летописи упоминается, что Софью Палеолог, племянницу последнего византийского императора, отправившуюся в 1472 году из Италии в Россию, чтобы вступить в брак с великим князем Иваном III, сопровождал мангупский князь Константин Гаврас: он был удостоен этой чести, так как приходился «родственником невесте» и (такое предположение напрашивается само собой), вероятно, потому, что его родичи, потомки Стефана Васильевича Ховры, уже находились в Москве. В то время ему было 30 лет, следовательно, он родился в 1442 году и, как предполагает Васильев, был сыном Иоанна и Марии Палеологини-Асаны. Позднее Константин принял монашество под именем Кассиана, удалившись в Ферапонтов монастырь; оттуда он ушел, чтобы основать свой собственный монастырь на берегу речки Учмы. В XIX веке на этом месте сохранялись две церкви: согласно сообщению Бруна, в стене одной из них, у входа, находилась плита с двуглавым орлом, но без корон, похожим на аналогичные изображения с плит князя Алексея 1425 и 1427 годов [42] .

42

Vassilief A. P. 245.

Стефану Васильевичу Ховре, родоначальнику московской ветви рода, был пожалован двор в Кремле, который, согласно позднейшим источникам, находился недалеко от Фроловских (Спасских) ворот, по правой стороне идущей к Соборной площади улицы, сразу за Вознесенским монастырем. Первые Ховрины не остались в долгу перед радушно встретившей их столицей растущей северной державы, на которую в греческом и южнославянском православном мире возлагались большие надежды по сохранению традиций православия перед наступающей волной тюрков-мусульман. В Кремле первым каменным зданием, открывшим новый период московского строительства, стала церковь Воздвижения Честного Креста (Крестовоздвижения), сооруженная в 1440 году на средства гостя и боярина Владимира Григорьевича Ховрина – внука Стефана. Церковь с таким посвящением особенно характерна для византийской традиции. После пожара она была отстроена им вновь: об этом под 6958 году сообщает Московский летописный свод: «Того же лета Володимеръ Ховринъ постави на Москве на своемъ дворе церковь камену, Въздвиженье честнаго креста…» [43] .

43

Выголов В. П. Архитектура Московской Руси середины XV века. М.: Наука, 1988. С. 9, 10.

С именем Владимира Ховрина связано предание о мужестве и твердости, проявленных им в отпоре татарам, причем отпоре не только военном, но и, так сказать, идейном, духовном, по-своему поразившем москвичей. Вероятно, оно сохранялось в устной передаче, прежде чем было записано М. И. Пыляевым.

«Когда в 1440 г. царь Казанский Мегмет явился в Москву и стал жечь и грабить первопрестольную, а князь Василий Темный со страху заперся в Кремле, тогда проживавший в Крестовоздвиженском монастыре схимник Владимир, в миру воин и царедворец великого князя Василия Темного, по фамилии Ховрин, вооружив свою монастырскую братию, присоединился с нею к начальнику московских войск Юрию Патрикеевичу Литовскому, и кинулся на врагов, занятых грабежом в городе. Не ожидавшие такого отпора казанцы дрогнули и побежали. Ховрин с монахами и воинами полетел вдогонку за неприятелем, отбил у него заполоненных жен, дочерей и детей, а также бояр московских, и, не вводя их в город, всех окропил святою водою на месте ворот Арбатских. Кости Ховрина покоятся в Крестовоздвиженском монастыре» [44] .

44

Пыляев М. И. Старая Москва. Рассказы о былой жизни первопрестольной. М., 1990. С. 267.