Сакрамента
Шрифт:
— Вы позволите мне присутствовать на этом совете?
— Сделайте одолжение. Ждите меня здесь, через минуту я вернусь.
Французу не понадобилось много времени, чтобы разбудить канадцев. Бравые охотники спали, что называется, с открытыми глазами и мгновенно вскочили на ноги; через минуту они уже подошли к костру, у которого сидел дон Мигуэль.
— Друзья, — сказал Луи Морэн, закуривая трубку, и все остальные последовали его примеру, — я разбудил вас, чтобы посоветоваться с вами, что нам следует предпринять, чтобы целыми и невредимыми добраться до цели нашего путешествия.
— Говорите, господин Луи, — отвечали
Француз сначала сообщил им, почему дон Гутьерре со своими дочерьми должен был непременно покинуть Веракрус, напомнил им обо всем, что случилось в продолжение долгого пути от Медельена до Рио-дель-Норте и о нападении дона Рамона и дона Ремиго.
— Признаюсь, — добавил он в заключение, -все это наводит меня на серьезные размышления… Опоссум — мудрый и опытный воин, его двусмысленные намеки дают мне основание опасаться ловушки, но не со стороны индейцев, а со стороны белых. Краснокожие, как вы знаете, всегда радуются, когда возникает борьба между бледнолицыми. Мне кажется, что, несмотря на серьезный урон, нанесенный нами врагам, они попытаются еще раз заманить нас в ловушку, чего мы, конечно, должны всеми силами избежать.
Канадцы молча выслушали рассказ француза. Затем они обменялись взглядами, как бы мысленно советуясь между собой, и Сент-Аманд, вынув трубку изо рта, заговорил:
— Господин Луи, то, что вы сейчас рассказали, слишком серьезно. Я совершенно согласен с вами и думаю, что дон Рамон не откажется от задуманного им плана захвата… Если бы у нас в лагере были только мужчины, тогда можно было и не придавать этому значения, но с нами дамы, и поэтому положение наше становится особенно серьезным. Я, правда, всего лишь простой охотник, но считал бы себя великим позором, если бы по моей вине случилось какое-нибудь несчастье с очаровательными девушками, и как от себя лично, так и от имени моих товарищей заявляю, что вы можете вполне на нас рассчитывать, мы будем защищать их до последней капли крови! Теперь потрудитесь изложить ваш план.
— Итак, — сказал француз, подчеркивая каждое слово, — я могу на вас рассчитывать?
— До последней капли крови, господин Луи, — отвечали канадцы в один голос.
— Благодарю вас, друзья мои, — продолжал он с волнением, — я нисколько не удивлен, именно такой ответ я и предвидел. Теперь я хотел только сказать вам, что за наградой дело не станет, и, что бы ни случилось, вы получите все сполна… В этом можете положиться на мое честное слово.
— Виноват, господин Луи, — серьезным тоном сказал Сент-Аманд, хмуря брови и пристально глядя на своего собеседника, — мне кажется, что мы с вами начали говорить загадками и как будто не совсем понимаем один другого.
— Что это значит, Сент-Аманд? Я вас не понимаю.
— А очень просто, господин Луи. Мы честные охотники, и раз мы договорились о цене, какова бы она ни была, мы обязаны свято выполнить свое обязательство… Нам не нужно никакой дополнительной награды, мы исполняем свои долг. Правильно я говорю, братцы? — спросил он, обращаясь к своим товарищам.
— Да, — дружно отозвались те.
— Итак, — продолжал Сент-Аманд, — поверьте же нам, господин Луи, и не говорите с нами больше о награде, с нас достаточно и той платы, которую вы нам назначили… Если нам нравится служить вам и вашим друзьям, это уж наше дело, и вам нечего сюда мешаться.
— Это верно, друг мой, — отвечал француз. — Вы честные, храбрые
— Не станем больше и говорить об этом, господин Луи, — добродушно сказал канадец. — Теперь не будете ли вы любезны сообщить, что думаете вы делать?
— Мне кажется, что прежде всего нам следует хорошенько исследовать саванну и постараться разузнать, нет ли где-нибудь поблизости шпионов. Затем, если окажется, что враги все еще продолжают преследовать нас, изменить тактику, то есть неожиданно напасть на них и всех истребить, если это окажется возможным…
— А девушки? — перебил француза дон Мигуэль.
— Девушек мы оставим в лагере под охраной половины пеонов.
— Этот план был бы хорош, если бы нам предстояло иметь дело с краснокожими, — возразил Сент-Аманд, — но нам придется сражаться с самыми отчаянными головорезами, превосходящими нас в численности, и они разобьют нас в пух и прах.
— Будь у нас союзники, тогда другое дело, — сказал Медвежонок.
— Найти союзников здесь довольно трудно, — отвечал Луи Морэн.
— Вот что! — возразил Медвежонок. — По-моему, это совсем не так трудно, как вы думаете, господин Морэн… А что, если бы один из нас отправился в гасиенду брата дона Гутьерре и привел оттуда подмогу?
— Что и говорить, это было бы очень кстати, но только на это потребуется слишком много времени.
— Самое большее восемь дней на то, чтобы добраться туда и вернуться обратно.
— Помощь можно найти гораздо ближе, — неожиданно прозвучал нежный, приятный голос.
Охотники, как один, обернулись и увидели спокойную и улыбающуюся Сакраменту.
— Извините меня, сеньоры, — кротко сказала она, — что я так бесцеремонно вмешиваюсь в ваш разговор. Но коль скоро вас в первую очередь заботит участь моя и моей сестры, то мне показалось, что я имею право вмешаться в разговор, и вы не сочтете это нескромным с моей стороны.
— О! Сеньорита, почему вы пришли? — грустно спросил француз.
— Я пришла потому, что вы, храбрые и честные охотники, рискуете из-за меня жизнью, и я считаю себя обязанной сказать вам, что я стою вашей преданности.
Глава XVIII. САКРАМЕНТА
Сакрамента с улыбкой на устах шагнула в круг и, усевшись на траву между французом и доном Мигуэлем, сказала:
— Продолжайте, прошу вас, сеньоры, я больше, чем когда-либо заинтересована в успешном осуществлении ваших планов, и потому справедливость требует, чтобы я была в них посвящена. Кроме того, хотя я всего лишь слабая женщина, я все-таки, может быть, смогу быть вам полезной.
— Я в этом не сомневаюсь, сеньорита, — отвечал Луи Морэн, — но мне все-таки кажется, что было бы гораздо лучше, если бы вы не только не принимали участия в нашем совете, но даже и не знали о нем.
— Не сердитесь на меня, дон Луи, — сказала Сакрамента, протягивая ему с улыбкой свою маленькую руку. — Так было угодно судьбе. Мне не спалось, почему — вы сами отлично знаете. Повернувшись на другой бок, я увидела сквозь плетеную стену палатки, что вы собрались в кружок у огня. Вы совещались в полной уверенности, что никто из находящихся в лагере вас не слышит, и говорили с полной откровенностью… Но я не спала и невольно слушала ваш разговор. Только тут я впервые узнала, в каком ужасном положении мы находимся, какие опасности мы преодолели и какие нас еще ждут впереди.