Саквояж со светлым будущим
Шрифт:
Весник знал точно, к примеру.
Еще Машка, которая вполне могла видеть убийцу, и до сих пор непонятно, видел ли он ее!…
— Маша, — начал Родионов, — по-моему, эту ерунду с расследованием надо кончать!… Мы все равно ничего не добьемся, а ты…
Тут она опять схватила его за руку, и он посмотрел с неудовольствием, в конце концов, сколько раз можно повторять, что он не любит, когда его трогают!…
Кованые железные ворота в завитках и чугунных листьях стали медленно отворяться, охранник в синей
Она была похожа на «Титаник», каким его показывают в фильмах, — громадная, блестящая, с хромированными железяками, огнями и почти слепыми, сильно тонированными стеклами. Шума двигателя совсем не было слышно, и в солнечном мареве машина, шурша огромными шинами, подплывала все ближе и ближе.
Маша и Родионов смотрели на нее как завороженные.
«Титаник» еще немного прошуршал колесами по чистой дороге, миновал стоянку, приблизился к ним и неслышно остановился.
Маша сделала шаг назад — слишком огромной была машина, слишком темными стекла, слишком ярко сверкало солнце, отражаясь в полированном капоте.
Полыхнув в глаза отраженным солнечным светом, открылась задняя дверь, и Маша почему-то подумала, что из нее сейчас покажется начищенное серебряное дуло «винчестера», беспощадные загорелые руки и зеркальные очки, в которых отразится ее собственное растерянное лицо.
Не спастись. Выстрел почти в упор.
Видимо, Родионов чувствовал или представлял что-то в этом же духе, потому что он вдруг рванул секретаршу за руку, так, что она покачнулась, и…
— Мам, привет! Здрасьте, Дмитрий Андреевич!
Никаких «винчестеров» и зеркальных очков. Из «Титаника» выпрыгнул Сильвестр, самый обычный, всегдашний, с растрепанными волосами, в черной майке навыпуск. Он тянул за собой черный шуршащий пакет, доверху набитый какими-то газетными свертками.
Из передней двери выскочил молодой человек в безупречном костюме и придержал заднюю так, чтобы было удобней выходить, и подал руку, и из лайнера на берег сошла Катерина Кольцова, улыбающаяся, беззаботная, похожая на курортницу в разгар сезона.
— Вот и мы! — объявила она. — Доставили Сильвестра в целости и сохранности!
— Мама, такой ужас в этих пещерах! Просто жуть! И все святые праведники! Как это называется, я забыл?
— Что?
— Ну, труп святого праведника!
— Сильвестр! — простонала Маша.
— Труп святого праведника называется мощи, — совершенно серьезно объяснила Катерина Кольцова.
— Мощи там кругом, мам! Прямо в стене лежат! Я такого никогда не видел, даже в кино! Ужас, мам! А знаешь, сколько ей лет, Киево-Печерской лавре?!
— Сколько?
— Много, — подумав, решительно сказал Сильвестр, — мам, у меня в телефоне
Маша покачнулась и дернула своего сына за руку, чего никогда в жизни не делала.
— Какая Катерина?! Ты что, Сильвестр!?
— Катерина — это я, — представилась жена олигарха. — У нас так принято — мы разрешаем всем знакомым детям и взрослым называть нас по именам, потому что отчества почему-то плохо запоминаются, а «тетя, дядя» — это я не люблю. Мы купили розу каспийского литья.
— Для тебя, мам, — вступил Сильвестр. — Очень красивая. Катерина сказала, что такие только в Киеве бывают! У тебя деньги есть? Отдай!
Произошло некоторое препирательство, когда Маша пыталась всучить жене Тимофея Кольцова дензнаки, а та отказывалась, смеялась и повторяла, что это подарок.
Сильвестр взирал в недоумении — он никак не мог понять, почему мать так настойчиво предлагает деньги. Ну, не берут, да и замечательно, какая экономия выходит!
Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, все порывался влезть в разговор, пока вдруг мамин начальник не положил ему на плечо руку. Сильвестр замер, как суслик-свистун перед норой, а потом осторожно скосил глаза. Рука была здоровенная, пальцы длинные, и держали они Сильвестра крепко. Помявшись, он поднял на дядьку глаза, и тот тоже посмотрел на него.
Посмотрел и подмигнул.
И Сильвестр моментально перестал нервничать — как-то очень успокоительно подмигнул мамин начальник.
Катерина и Маша о чем-то негромко разговаривали, и Родионов почти ни слова не мог разобрать, чувствовал себя лишним и маялся, и единственное, что его утешало, что Сильвестр тоже лишний в этом дамском тет-а-тете.
— Так утром мы заедем, — громко сказала Кольцова, посмотрела на Родионова с Сильвестром и улыбнулась. — И если вам срочно нужно уехать, я могу попросить мужа, он позвонит местному милицейскому начальству. Вас выпустят.
— Спасибо! — горячо вскричала Маша. Горячо и неискренне. — Спасибо вам большое, но мне кажется, что завтра мы уже сможем уехать.
— Угу, — пробормотал раздраженный Родионов.
Раздражение было из-за дам, которые не обращали на него никакого внимания. — Выпустят, как же! И так весь визит псу под хвост!
— Да у нас все тоже неудачно получилось, — согласилась Катерина Кольцова. — И началось кое-как. Знаете, перед самым отъездом вдруг кто-то позвонил мне на работу и какие-то гадости начал говорить.