Салават-батыр

Хамматов Яныбай Хамматович

— Правильно!

— Смерть — за смерть, кровь — за кровь!

— Пока мы, башкорты, не избавимся от гнета урысовых баев, воли нам не видать! — шумели люди.

Салават перевел дыхание и продолжил:

— Преступлений карателей не счесть… Еще раньше, до этого бунта, они утопили в Яике ни за что ни про что почти три тысячи башкирских парней. Таких отважных батыров, как Ал дар, Кильмет, Алыпей, Юлдаш, Амин, пытали и казнили в Мензелинском остроге, а в Шлиссельбургской темнице погиб, бросившись на штык, Батырша. Мы должны отомстить людям Абей-батши за страшную смерть наших батыров и с помощью Бугасая, Питрау-батши, очистить наш священный Урал от карателей!..

Едва он закончил, из толпы раздался чей-то голос:

— А верно ли говорят, будто Бугасай ялган батша?

Салават не

осмелился дать прямой ответ на заданный ему вопрос.

— Бугасай за справедливость борется. Он слово дал нам волю вернуть, как и земли-воды, отнятые у нас холуями Абей-батши. Вот почему мы должны ему помогать!

— Да, ради такого благого дела помочь стоит! — поддержали люди.

— Посадить Бугасая на трон, очистить наши земли от ненавистных карателей — вот что сейчас для нас самое главное!..

Требуя тишины, Салават потряс зажатым в кулаке кнутом.

— Не тот батыр, кто на празднике соперника с ног валит. Истинный батыр — тот, кто впереди идет, кто за собой народ свой ведет, кто врага не у страшась, победой докажет, что он достоин называться сыном своего отечества.

Кто в борьбе на сабантуе Всех сильнее — не батыр. Кто и скачет и танцует Всех ловчее — не батыр. Кто на битву за свободу Свой народ ведет — батыр! Кто, разбив врагов, народу Звонко песнь споет — батыр! [79]

79

Перевод Вл. Филова.

Салават обвел пристальным взглядом растянувшуюся у подножия холма огромную толпу, потом запустил руку в карман и извлек из него кусочек угля.

— Вы знаете, что это такое? — спросил он, показывая уголек с недоумением взиравшим на него людям. — Это то, что осталось от башкирского аула, который сожгли дотла душегубы-каратели. Этот кусочек угля свидетель всего, что там случилось. При нем рекой лилась кровь, при нем убивали без числа башкирских джигитов, угоняли женщин и детвору, чтобы раздать их русским баям-алпаутам. Целуя этот кусочек, клянусь мстить врагу до последнего вздоха, бороться за свободу, за родину, не щадя жизни своей! Все поклянемся друг другу — ант [80] !

80

Клятва, присяга, здесь: клянусь, клянемся.

И множество голосов повторило вслед за Салаватом:

— Ант!

— Ант!

— Ант!..

* * *

За весь апрель в Башкортостане и Кунгурском уезде ему, как и действовавшему в тех же местах атаману Белобородову, удалось собрать немалые силы.

Изрядно пополнивший свой отряд Салават не скрывал радости:

— Теперь уж мы наверняка победим.

Его люди тоже были воодушевлены, и кто-то даже запел:

Агидель — река быстрая, Река быстрая, вода студеная. Там над кручею батыр сидит, Про батшу батыр все думает, Про батшу, про дуб да золото. Коль

уронишь в воду золото, Не всплывет оно, пойдет на дно. Сбросишь вниз бревно дубовое — К морю унесет река его… Думай, думай же, полковник молодой, Мысли нам свои, егет, открой…

Вслушиваясь в слова песни, отряд ехал молча.

В полдень Салават объявил привал. Отпустив лошадей пастись, люди разожгли костры. Вскипятив в медных чайниках воду, они уселись пить чай.

XIII

К тому времени Емельян Пугачев тоже обосновался на северо-востоке Башкортостана, перебазировавшись туда с остатками своего войска после мартовских неудач.

Первыми, кто откликнулся на призывы вступать в набираемые им отряды, были башкиры — наиболее преданный Пугачеву народ. Благодаря активной деятельности Салавата Юлаева и отдельных старшин они целыми толпами шли к Бугасаю-батше.

Большими партиями стекались в его лагерь приписные, помещичьи, заводские крестьяне и работный люд, подходили возглавляемые его соратниками отряды. Главное войско разрасталось, повстанческое движение стремительно набирало силу.

Обеспокоенное этим командование правительственной армии направило в гнездо мятежников подполковника Михельсона. Выступив из Уфы в двадцатых числах апреля, он прибыл туда лишь в начале мая, с трудом преодолев весеннюю распутицу.

Воспользовавшись задержкой команды Михельсона, Пугачев успел сколотить многочисленное войско и еще до прибытия карателей покинул Белорецкий завод, который служил ему ставкой с середины апреля по начало мая, и ушел на восток в сторону Магнитной. Поэтому первый удар неприятеля принял на себя Салават Юлаев, руководивший повстанческим движением на севере и северо-востоке Башкортостана.

Стычка с подполковником Михельсоном произошла уже на следующий день после того, как тот переправился через реку Сим. Испробовав с помощью небольшого отряда силу вражеской кавалерии, Салават не стал рисковать всей своей конницей и отступил. Но через сутки противники столкнулись вновь. Тот бой, как и предыдущий, происходил в окрестностях Симского завода.

Салават Юлаев поджидал Михельсона в поле у реки Устьканда. При приближении неприятеля он начал наступление, дав команду палить из пушек. И в тот же момент с противоположной стороны на надвигавшуюся массу обрушился ответный ружейный и пушечный огонь. Несколько башкирских джигитов из первых рядов упали, а тем временем оставшиеся без седоков лошади продолжали мчаться вперед вместе с наступавшими.

Каратели, разделившись, ударили одновременно по правому и левому флангам повстанцев. Но те, несмотря на потери, не ослабляли напор.

Возглавлявший обученное и хорошо вооруженное войско, подполковник Михельсон не ожидал такого мощного сопротивления со стороны «кучи» мятежников. Бывалый воин, он не мог надивиться отваге башкир, которые предпочитали умереть, нежели сдаться.

Оказавшийся впереди глубокий ров вынудил салаватовцев замедлить ход. По перекинутому через него мостику можно было переправляться только поодиночке. Остальным пришлось пробираться низом.

Презрев опасность, Салават сновал от одной группы к другой, подзадоривая своих людей и поражая дерзостью самого Михельсона.

— Башкорты мои, алга!.. — кричал он. — Наши кони и не такие ямы видывали!..

Преодолевавшие ров джигиты, как разъяренные львы, с криками бросались на врага. Под упорным натиском повстанцев солдаты и артиллеристы стали поворачивать назад. Засевшие в деревне тоже обратились в беспорядочное бегство, бросая оружие, которое досталось выигравшим первый бой.

Понимая, что продвижение вперед на изнуренных лошадях невозможно, Салават вынужден был отказаться от преследования. Михельсон же не замедлил этим воспользоваться. Вновь стянув воедино разрозненные части, он сам перешел в наступление, и сражение возобновилось с новой силой. На этот раз пришлось отступать повстанцам.