Саломея. Танец для царя Ирода
Шрифт:
«Господи! За что? Как ты допустил столько крови и смерти?» – в ужасе вопрошал Закария небеса. Из пятнадцати раненых ему и Кастулу удалось привести в чувство только шестерых человек. Остальные скончались на месте. Но раны тех, кто остался жив, были настолько тяжелы и глубоки, что было ясно: им не выжить.
Со слов раненых Закария выяснил, что ссора произошла из-за пустяка. По дороге один из молодых воинов по имени Кассиан случайно задел лошадь другого воина, с которым постоянно враждовал. Между всадниками завязалась словесная перепалка, которая переросла в оскорбления. Одно из них затронуло Саломею – дочь жены Ирода Антипы от первого брака, в которую юноша был влюблен. Отпустивший шутку, порочащую девичью честь, был тотчас окружен верными товарищами Кассиана, преданными семье тетрарха. Согласные же с шутником вступились за него. После чего все воины остановили лошадей и обнажили мечи.
Бросим же взгляд на безумца, который столь стремительно отнял жизни у множества людей.
К тому моменту Ироду Антипе исполнилось сорок лет. Он был красив и хорошо сложен, с характерным для рода эдомитов высоким ровным лбом, аккуратно постриженной бородкой, прямым орлиным носом и выпуклыми черными глазами, приковывающими к себе внимание живым блеском. Взгляд Ирода говорил о проницательности, пытливом и глубоком уме, но одновременно выдавал в нем человека неуравновешенного, эмоционального и вспыльчивого. Черты холеного лица, правильные, но резкие, не отличались гармонией, присущей счастливым и спокойным людям. Углы его крупных губ почти всегда были опущены вниз, словно ему было трудно держать их надменными и твердо сжатыми, как подобает правителю. Очевидно, именно это и придавало иногда его лицу мягкое и почти безвольное выражение.
Пока он в беспокойстве метался по балкону, в спальных покоях в другом крыле здания находилась его жена Иродиада – женщина с сильным, противоречивым и страстным нравом. Всякий впервые увидевший жену тетрарха не мог отвести от нее взгляд, настолько притягательной была ее демоническая красота. Больше всего поражали выразительностью глаза. Они казались бездонными синими озерами, в которых отражалась вся гамма страстей, на которые только была способна их обладательница. Когда Иродиада гневалась, взгляд ее становился испепеляющим и острым, подобно дамасскому кинжалу, и цвет глаз напоминал грозовое небо. Когда же она чему-то радовалась, ее глаза блестели обворожительно и лучезарно.
Столь же прекрасной была ее дочь Саломея. Но красота юной девы напоминала красоту свежей розы, которая только-только распустилась ранним утром в саду и нежно благоухает под ласковыми лучами солнца, радуя взгляд и наполняя воздух чарующим ароматом.
Иродиада собиралась отправиться к мужу, чтобы вместе посмотреть на казнь. Подобные зрелища необычайно притягивали ее своей остротой и диким первобытным ужасом, всякий раз, будто острая игла, безжалостно вонзавшимся в ее давно зачерствевшее сердце, утоляя нездоровое любопытство.
Она надела длинное платье вишневого цвета, отороченное на груди и рукавах золотой парчовой тканью, расшитой драгоценными камнями. Свои густые черные волосы она собрала на затылке в высокий узел, отпустив струиться вниз вольным водопадом по спине и плечам. А сверху обвила волосы повязкой, сплетенной из золотых и серебряных нитей, со вставками из маленьких жемчужин. Представила, как загорятся глаза мужа, когда он увидит ее, и торжествующая улыбка скользнула по ее губам. Размышления Иродиады прервал возглас дочери, вошедшей в спальню:
– Милая матушка, ты собираешься идти смотреть на казнь? Неужели тебе не страшно и не противно смотреть на подобные зрелища? – с любопытством спросила Саломея.
– Нет! – ответила Иродиада и, воткнув в локоны последнюю заколку, со снисходительным видом обернулась к дочери: – Ты слишком юна, дитя мое, и у тебя впереди целая жизнь. Поэтому пока ты не можешь понять, насколько это захватывающее и таинственное действо.
– О моя милая матушка! Но смерть не может притягивать человека ни в каком возрасте. В юности ли, в старости, она вызывает только ужас и отторжение. Посмотри, как цепляется за жизнь какой-нибудь старик! В его слабом сердце теплится надежда, что она – явление бесконечное, а те признаки старения и угасания, которые отпечатались на его теле, не имеют к нему никакого отношения. Ему кажется, что это просто дурной сон и достаточно очнуться, чтобы почувствовать себя молодым и полным сил. Когда старый человек глядит на себя в зеркало, вместо ужасных глубоких морщин он видит молодое лицо. И он намеренно избегает мыслей, что его тело явно подвержено тлению, а смерть поджидает его каждую минуту.
– Саломея, тобой движет страх, который присущ всякому юному созданию. Но я хочу объяснить тебе, почему меня привлекают столь ужасные с твоей точки зрения зрелища. Я тоже не хочу умирать, как и ты. И как твой старик. Но я должна во всеоружии встретить смерть, когда она придет за мной.
– Ах, мама! – воскликнула Саломея и умолкла, не зная, что возразить. Задумавшись, она наблюдала, как мать разглядывает себя в большом, во весь рост, овальном зеркале в золоченой раме. По бокам зеркала горели факелы. Причудливая игра огня неожиданно внушила ей необъяснимый ужас. Но отражение матери в зеркале беззаботно улыбнулось, и, поймав эту улыбку, девушка успокоилась.
В этот момент они услышали в отдалении душераздирающий крик. Иродиаде показалось, что это голос мужа. Прошло время, и в коридоре раздался топот. Кто-то остановился возле дверей спальни и громко постучал. Мать и дочь настороженно переглянулись. Саломея замерла, а мать сделала ей знак оставаться на месте.
Иродиада быстро достала из-за шелкового пояса маленький кинжал, с которым никогда не расставалась, подошла к двери и решительно ее распахнула. На пороге стоял Закария, из-за его плеча выглядывали два стражника в доспехах. Вид у Закарии был встревожен:
– Госпожа, прости, что я нарушил твой покой! Дело срочное. И требует твоего присутствия, – воскликнул он.
– Говори. Но помни, если то, что ты скажешь, не заслуживает внимания, я велю закрыть тебя в клетке с тиграми.
– Наш уважаемый господин и твой супруг… с ним происходит что-то странное! Он все время зовет тебя. Прошу тебя, госпожа, поспеши за мной. Боюсь, кроме тебя, никто во дворце не сможет его успокоить!
Голос Закарии был полон тревоги и беспокойства. Иродиада поняла: воин не лжет. Очевидно, с ее супругом действительно что-то происходит, если его друг столь взволнован. Она оглянулась на дочь и тоном, не терпящим возражений, приказала:
– Ступай к себе и дожидайся меня.
Приказав стражникам сопроводить Саломею в ее покои и охранять, она поспешила вслед за Закарией.
Глава 1
Дворец Ирода в Тивериаде напоминал крепость. Массивное сооружение с широкой дворцовой площадью и многочисленными хозяйственными постройками стояло на высоком пологом холме, по всему периметру его окружала толстая стена. Наверху от центрального дворцового здания отходили два боковых крыла, соединенные широкими балконными пролетами, заканчивающимися прямоугольными террасами. С одной стороны террасы в правом крыле как раз и открывался вид на парадный плац, на котором в данный момент разворачивались трагические события. За плацем шли в ряд четыре двухэтажные казармы, в которых жили солдаты отряда дворцовой охраны. Командовал отрядом Закария Димитракис, который жил вместе с подчиненными в одной из таких казарм.