Сальвадор Дали

Баландин Рудольф Константинович

Их брак был основан прежде всего на духовном единстве и глубокой взаимной привязанности. Половым отношениям Дали вообще придавал мало значения, а она с молодости привыкла к сексуальной свободе. До глубокой старости она пользовалась услугами молодых любовников.

Скончалась легендарная Гала 10 июня 1982 года в возрасте 88 лет. Корреспондент «Советской культуры» А. Медведенко из Мадрида:

«Дали был намерен исполнить последнюю волю жены: похоронить ее в Пуболе, находящемся в 80 километрах от Порт-Льигата, в замке, в свое время подаренном Дали своей возлюбленной. Однако древний испанский закон, изданный во времена эпидемии чумы, запрещал перевозить тело без разрешения властей. Дали ради Галы идет на нарушение закона. Обнаженное тело покойной завернули в одеяло и положили на заднее сиденье «кадиллака». За руль садится водитель Артуро. Их сопровождает сестра милосердия… Знаменитый «кадиллак» Дали, свидетель многих счастливых путешествий по Франции и Италии, превратился в катафалк. Через час с небольшим он доставляет покойную в Пуболь… Гроб с прозрачной крышкой с телом Галы был погребен в склепе замка 11 июня в шесть часов вечера в присутствии самого Дали».

Путь к славе и богатству

Осмыслить жизнь каждого человека, тем более творческого, одаренного, знаменитого, можно лишь в контексте тех событий, которые происходили в окружающем его мире, в его эпоху, в его стране, с его народом. Для жизни и творчества Сальвадора Дали характерно то, что он с некоторых пор стал отстраняться от текущих событий.

Это отчетливо заметно в его мемуарах. Он мельком писал о гражданской войне в Испании, о начавшейся Второй мировой войне, не упоминал о страшных бедствиях, выпавших на долю многих стран и народов Европы, а более всех — на СССР. Но как подробно повествовал он о пустячных событиях личной жизни, о своих страданиях от впившейся под ноготь застывшей «соплюшки»!

Да, конечно, это сделано отчасти нарочито, в угоду роли эгоиста, циника, параноика-эгоцентриста, которую он разыгрывал. Но он не очень-то притворялся. Смена социально-политических ориентиров определяла принцип его существования в обществе.

В юности и ранней молодости он не был таким беспринципным приспособленцем: активно интересовался политикой, был революционером (хотя бы на словах), атеистом, интернационалистом, сторонником большевиков и Советской России. Однако это практически не отразилось на его работах. Политические взгляды и выступления были для него больше проявлением демагогии, чем глубоким убеждением. Всерьез его увлекала только живопись.

В1927 году, комментируя выставку в барселонской галерее рисунков Федерико Гарсиа Лорки, Сальвадор Дали писал: «В рисунках Лорки, поэтичных и страстных, на наш, каталонский взгляд, есть только один изъян, заметный лишь потому, что нам он несвойственен и в малой мере: рисунки Лорки день ото дня становятся все изысканнее и утонченнее».

Если иметь в виду технику исполнения живописных полотен, то же самое можно сказать о Дали. Однако содержание его работ начиная примерно с того же года трудно назвать изысканным и утонченным. У него на картинах появились гниющие трупы ослов, расчлененные тела, кровь и кал. Его все более обуревали образы собственной фантазии, навеянные психопатическими концепциями Зигмунда Фрейда.

Это началось до его знакомства с Галой и до того, как он официально примкнул к сюрреалистам. Он был свободным художником, ищущим свой путь в искусстве. Работал сначала в стиле импрессионистов, кубистов, дадаистов и в манере Миро, Пикассо. Все это было в молодости. Но и тогда он был искателем, а не подражателем.

Можно с полным основанием возмущаться его отношением к людям, обществу. Однако надо отдать ему должное: творчеству, вдохновению, искусству он не изменял. Психологически и сексуально он был ориентирован только на себя, на свои знания и впечатления, на свои поиски и свершения. Все остальное было для него второстепенным.

Дали не был сторонником искусства для искусства — направления, характерного для чудаков и непрофессионалов. Любое творчество имеет смысл или для личного удовольствия (так называемое «хобби»), или как общественное явление, пусть даже конкретное общество будет ограничено несколькими людьми или одним адресатом.

Не имея твердых политических и этических убеждений, Дали чутко реагировал на отношение публики к своим творениям, в особенности тех, кто понимал толк в живописи, в искусстве. Его вдохновляли хорошие отзывы о его работах. На его счастье, в похвалах у него не было недостатка.

«Творчество — по другую сторону баррикад», — высказался он. Такова была его позиция: не над схваткой, когда испытываешь боль за всех, кто страдает и гибнет, не с теми, чьи убеждения разделяешь, а в сторонке, «в кустах», выжидая и выбирая для себя тех, кто победит. Это не творчество, а жизненная позиция.

В1929 году он определился как самобытный художник. У него выработались свой стиль, свои сюжеты, своя символика и трактовка художественных образов, шокирующая откровенность фрейдистского толка. «Траурная игра», «Великий Мастурбатор», «Загадка желания: моя мать, моя мать, моя мать», «Портрет Поля Элюара», «Просвещенные удовольствия», «Два балкона», «Осквернение гостии», «Незримый человек», «Имперский монумент женщине-ребенку, Гала (утопическая фантазия)». Эти работы 1929 года можно считать «видениями и фантасмагориями Дали». Многие свои находки данного периода он повторит в последующих полотнах.

Текучие формы, сложные композиции, трансформация образов, обилие символических фигур, особый интерес к мелким деталям. В «Незримом человеке» впервые применен способ «составного образа» из нескольких других, сочетаний света и тени. Появляются маски (нечто личное?). Явные выпады против церкви («Осквернение гостии», католической святыни). Проявление не только свободы творчества, но и освобождения от нравственных или религиозных запретов.

Картины следующих двух лет отражают его сближение с Галой («Головокружение», «Кровоточащие розы», «Сон») и разрыв с отцом (цикл «Вильгельм Телль»). В дальнейшем наиболее постоянной моделью становится Гала. Он по-прежнему лелеет если не в личной жизни, то в картинах фрейдистские комплексы. С 1932 года навязчивыми образами для него становятся персонажи картины Жана Франсуа Милле «Анжелюс»: мужчина и женщина на вспаханном поле слышат вечерний звон и склоняют головы в молитве.

Эта картина врезалась в память Сальвадора во время учебы в католическом коллеже. Позже, начитавшись Фрейда, он стал по-иному толковать сюжет. Женщина предстала ему в образе самки богомола, готовой сожрать партнера. Он, в свою очередь, прикрывает шляпой свои половые органы, а тачка с двумя мешками их символизирует…

«Ретроспективный бюст женщины» (1933; раскрашенный фарфор) несет сходную смысловую нагрузку в полном смысле этого слова. Голова пышногрудой красавицы увенчана длинным батоном, на котором покоится чернильный прибор, изображающий персонажей «Анжелюса». На безмятежном лице женщины копошатся мошки — символ порочных наклонностей и гниения; две косы завершаются початками кукурузы.

Даже на портрете виконтессы Мари-Лор до Ноай (1932) присутствуют все те же фигуры, причем мужчина стоит на краю обрыва, а из головы его торчит тележка с двумя мешками. В картине «Атавизм сумерек» мужчина, также с тележкой в голове, — полусгнивший труп; то ли это восставший из гроба, то ли обреченный на смерть за свою неодолимую похоть.

В некоторых его работах «Анжелюс» принимает гигантские размеры, трансформируется на разные лады.

Отзывался Дали о картине самого Жана Франсуа Милле двояко. Считал ее «убогой, безвкусной, примитивной, незначительной, пошловатой и до крайности традиционной» (писал это незадолго до того, как сам стал сторонником Традиции). В то же время, по его словам, «из всей мировой живописи только «Анжелюс» выдерживает накал замершего присутствия двух существ в гибельном, безлюдном сумраке, накал встречи, до краев наполненной ожиданием».