Сальвадор Дали
Шрифт:
Уязвленная Аманда Лир решила внести ясность, назвалась сама и представила своих друзей.
«Аманда! Какое красивое имя! В моей свите еще не было Аманды! — воскликнул Дали. — У нас есть святой Себастьян, красноармеец, кардинал, единорог. Прошу вас, садитесь рядом с Людовиком XIV. Она [540] прекрасно говорит по-английски. Вы знаете, Людовик XIV в Нью-Йорке разговаривала по-английски с Гретой Гарбо».
Каким увидела Аманда Лир Дали? Какое впечатление он произвел на нее?
540
Прозвище «Людовик XIV» в свите Дали имела женщина.
«Он
Довольно скоро Дали поднялся из-за стола, заявил, что идет спать и... пригласил красавицу Аманду — и ее друга — пообедать с ним на следующий день, если она свободна, у Лассера.
Свои мемуары Аманда Лир снабдила словариком лексики, употребляемой Дали: словом «хинеста» [541] он называл всех юных блондинок, любой юноша хрупкого телосложения — «святой Себастьян», любая китаянка —«красногвардеец», бледный манекенщик — «Христос», а хорошо воспитанный молодой человек — «филе морского языка». Людовик XIV — это Нанина Калашникофф, жившая на Парк-авеню и в Марбелье, светская дама, скромная и прекрасно образованная, которую Дали прозвал так из-за ее гипотетического сходства — в профиль — с этим французским королем. Позже Аманда узнает, что «единорог» — это юный любовник Галы, что мужской член — это «лимузин», а «строчить на швейной машинке» значит заниматься любовью.
541
Ginesta (исп.) — дрок, род кустарников и полукустарников семейства бобовых, цветет желтым цветом.
Все новые слова она записывала в свой словарик.
Когда они встретились с Дали в следующий раз, она заметила, что Гала внимательно ее разглядывает.
— Вы китаянка? — спросил ее Дали.
— Нет, англичанка.
— У вас прекрасный череп, ваше величество, — произнес Дали, обращаясь к Людовику XIV, — обратите внимание, какого прекрасного качества скелет у Аманды.
Никто и никогда не делал Аманде Лир подобных комплиментов.
— Если не ошибаюсь, ваш друг предпочитает мальчиков, как все английские мужчины, принадлежащие к высшему обществу?
Аманда Лир, как всегда, ответила двусмысленно. Позже она, не скрывая удовольствия, расскажет, что Дали сравнивал ее с «Моисеем» Микеланджело, «с бородой», уточнил он и уточнила она, и что как-то он бросил ей: «Вы мой отец». Между тем она не могла не признаться, что находила этого «старого дурака», который называл ее Амандой «Леаррр», весьма обаятельным.
Перед тем как сесть в огромный черный «кадиллак», что ждал его у входа в ресторан «Лассер» с Артуро за рулем, он долго жал ее руку и на прощание прошептал слова, которые тридцать лет назад сказала ему Гала: «Мы больше никогда не расстанемся».
Они будут время от времени расставаться из-за любовных историй Аманды, как правило, с несчастливым концом, из-за ее участия в показах моды и рекламных кампаниях: напрасно Дали будет водить ее по самым лучшим ресторанам и самым закрытым клубам в мире и знакомить ее с разными герцогами и разными знаменитостями, он не сможет удержать ее возле себя. А она не станет обогащаться — я имею в виду в материальном плане — как другие, за его счет.
Но она пользовалась тем, что приобщалась к его культуре, к его чудачествам, к его апломбу, к его отчаянным поступкам, словесным и другим находкам, к его славе. Он продолжал делать ей странные комплименты: «Вы похожи на Кревеля: у него был такой же, как у вас, упрямый, слегка менингитный лоб». Как-то он сказал ей: «Беременная женщина это катастрофа, поэтому единственно возможный вид сексуальных отношений — это анальный секс. Только таким образом можно быть уверенным, что не попадешь в ловушку Природы, хитроумно запрятанную в вагине».
В Кадакесе Аманда однажды увидела «маленького человечка с суровым лицом», сидящего на террасе одного кафе: это был Марсель Дюшан. «Он редко виделся с Дали», — уверяет она.
Познакомившись поближе с супругами Дали, она так описывала их: «Он обожал ложь и подхалимаж. "Чем больше мне лгут, тем больше мне это нравится", — говорил он». «Он часто заходил в магазин Дейроля [542] , это был его любимый магазин». «У него никогда не было с собой ни гроша. Гала никогда не давала ему денег из боязни, что либо он сам их потеряет, либо их у него украдут». «С Галой он вел себя так, как ребенок ведет себя с матерью».
542
Старинный магазин в Париже, в котором продавали чучела животных.
А Гала? «Она не давала себе ни малейшего труда быть с кем бы то ни было любезной».
Все это, несмотря на некоторый перебор, читается гораздо лучше, чем большинство книг, описывающих жизнь Дали в Париже, Нью-Йорке и Порт-Льигате.
Аманда замечает — и говорит об этом, — что Беа, помощник Дали, делал за него гораздо больше, чем тот мог признать за ним: «Он писал основную часть многих картин, делая то, что нагоняло на Дали скуку: готовил фон, рисовал небо и почти все "реалистические" фрагменты полотен, копируя фотографии». Она доносит до нас, что Дали как-то сказал ей: «Большая часть моих картин имеет икс-образную композицию, даже если я не стремлюсь к этому специально». Она описывает мастерскую Дали, всегда ярко залитую светом («зенитальным» солнечным светом, который Дали называл «генитальным»), поступающим в нее сквозь окно в потолке: «Бумага для рисования соседствовала там с пузырьками с льняным маслом, с диковинными муляжами, со статуей Пресвятой Девы, с разными странными предметами, с волшебным фонарем, серебристыми подушками, наполненными гелием, которые он привез из Нью-Йорка. Своеобразный пьедестал, на котором была закреплена доска из прозрачного плексигласа, предназначался для того, чтобы на нем стояли его модели. Дали рисовал их, усаживаясь под ними и глядя на них снизу, откуда они казались ниже ростом и словно висящими в воздухе. Если модели были обнажены, он мог в свое удовольствие и во всех подробностях разглядывать их интимные места». Это последнее замечание подтверждает то, что мне рассказывал натурщик, позировавший Дали для «Ловли тунца».
Каким образом Аманде удалось обаять Галу? Когда та удалялась с очередным «единорогом» или же ехала на свидание к одному из своих молодых любовников, она говорила Аманде: «Поручаю вам Дали».
Дали, который обращался к женщинам из своего окружения исключительно в мужском роде, начиная с Людовика XIV, пишет она, объяснил ей, что его мечта — это смешение полов, что ему нравятся женоподобные юноши и что она, Аманда, постоянно напоминает ему об идеале древних греков, о Гермафродите, о «божественном существе». «Между прочим, вы вполне могли быть и юношей», — добавил он, ласково поглаживая Аманду, которая вызывала у него все больший интерес и все большее любопытство.
И вот пришел день, когда на очередной пресс-конференции он попросил ее сесть рядом с ним. Защелкали вспышки фотоаппаратов. На следующий день все только и делали, что судачили по поводу этой белокурой красотки, которую постоянно видели рядом с Дали и которая теперь «обрела официальный статус» при нем. Чего только о ней не писали... В «Минют» утверждали, что новая нимфетка мэтра на самом деле юноша. Опять все те же слухи.
Она подумала, что теперь ее вряд ли пригласят рекламировать бюстгальтеры. «Напротив, — уверял ее Дали, — вы всех так заинтриговали. К тому же все это правда! Вы ни женщина и ни мужчина. Вы ан-ге-ло-по-доб-ное существо».