Салют. Стихи и рассказы
Шрифт:
Забракованный мишка
На киностудии снимали новый фильм. В фильме должна была быть такая сцена. В избу, где спит уставший с дороги человек, залезает медведь. Человек в испуге просыпается. Еще больше пугается, увидев человека, медведь. Он убегает в окно. Вот и всё. Пустяковая сцена, на две минуты.
Работникам студии потребовался медведь. Чтобы долго не искать, решили взять мишку из цирка. В городе как раз шла программа, в которой выступал дрессировщик медведей.
Наутро дрессировщик привез
– Вы его не бойтесь, – сказал дрессировщик. – Мой Топтыгин совсем ручной.
В подтверждение его слов медведь добродушно облизал всем руки, охотно съел предложенное ему пирожное, а обнаружив в одном из залов студии велосипед, ловко прокатился на нем.
– Действительно, артист! – обрадовался режиссер. – Нам именно такой и нужен. Мы его даже без репетиции снимем!
В павильоне студии была построена часть избы – с окном и дверью и с лавкой у стены. В дверь мишка должен был войти, в окно – выскочить.
Настал день съёмок. Приготовили аппараты. Артист лег на лавку, притворился спящим. Режиссер дал команду. Включили яркий свет. В приоткрытую дверь избы дрессировщик впустил медведя. И тут произошло неожиданное.
Попав на яркий свет, мишка встал на задние лапы и начал танцевать. Затем он несколько раз перекувырнулся через голову и, довольный, уселся посреди избы.
– Нет! Нет! Отставить! Так не пойдёт! – закричал режиссер. – Почему он танцует и кувыркается? Это же дикий медведь!
Смущённый дрессировщик виновато увёл медведя за декорации. Всё начали сначала. Опять команда. Опять артист растянулся на лавке. Опять включили яркий свет.
Мишка, просунувшись боком в полуоткрытую дверь избы, увидел яркие лучи прожекторов, тут же поднял задние лапы и прошёлся «на руках».
– Стоп! Отставить! – закричал раздосадованный режиссер. – Неужели нельзя ему как-нибудь объяснить, что все это не нужно?
Но объяснить мишке было трудно.
Так прошёл весь день. И следующий. И ещё один. И всё равно, как только начиналась очередная съёмка и мишка попадал под свет прожекторов, он начинал старательно выполнять знакомые ему цирковые номера.
Наконец режиссер не выдержал.
– Ваш медведь нам не подходит, – сказал он дрессировщику. – Он, видите ли, артист, а нам нужен простой, необразованный медведь…
Так и пришлось дрессировщику увести своего «забракованного» Топтыгина.
Зато сам мишка, по-видимому, остался очень доволен тем, что так хорошо выполнил свою программу. Уходя из студии, он вежливо со всеми раскланялся: мол, будьте здоровы, друзья, до следующего представления!
Пчелиная напасть
Жил я в детстве в деревне на Ярославщине.
Часто сидел с ребятами в ночном у костра.
Но было одно «но». Вот об этом «но» я и хочу рассказать.
У хозяина дома, в котором мы жили, было несколько ульев с пчёлами. Говорят, пчёлы – миролюбивые существа, если их не обижать. И верно: наши пчёлы никого не кусали, не трогали. Никого, кроме меня.
Стоило мне выйти из избы, как какая-нибудь пчела обязательно меня укусит. А бывали дни, когда меня жалили и по нескольку раз.
– Балуешься ты много, – говорила мать, – вот они тебя и кусают.
– Да вовсе не балуюсь, – оправдывался я. – Совсем их не трогаю.
«Что за напасть такая! – думал я. – Может, они меня перепутали с кем-то? Ведь другие пчелы не жалят меня – в лесу, в поле, – а свои…»
Время шло, и не было дня, чтобы я избежал этой пчелиной напасти. То под глазом у меня шишка, то на щеке, то на затылке, а однажды пчела ужалила в спину, и я совсем измучился: почесать укушенное место и то нельзя – рукой никак не дотянешься.
Хотел я спросить нашего хозяина, почему пчелы меня не любят, но побоялся. «Подумает еще, что я действительно их обижаю. Как я ему докажу, что вовсе их не трогаю? А ведь пчела, говорят, после того как ужалит, умирает. Значит, немало их по моей вине погибло».
Но вышло так, что я все равно не избежал разговора с хозяином. И хорошо, а то бы все лето мучился.
Как-то вечером сидел я весь искусанный за столом, ужинал. Вошел в комнату хозяин, спрашивает:
– Тебя что, пчёлы опять покусали?
– Покусали, – говорю. – Только вы не подумайте, что я их дразнил. Я к ульям и близко не подхожу…
Хозяин недоверчиво покачал головой.
– Странно, – говорит. – Они у меня смирные…
А сам, вижу, ко мне присматривается.
– А ты лук любишь? – спрашивает вдруг он. – Вроде луком от тебя пахнет.
Я обрадовался, что меня не ругают за пчёл, и отвечаю:
– Да, очень люблю! Каждый день, наверное, кило зеленого луку съедаю. С солью да с чёрным хлебом. Знаете, как вкусно!
– Вот, брат, за это они тебя и кусают, – рассмеялся хозяин. – Мои пчёлы прямо не переносят запаха лука. Да и вообще пчёлы к разным запахам очень привередливы. Есть такие, что одеколон не любят или керосин, а мои – лук.
Придётся тебе воздержаться от лука.
С того дня я за все лето больше ни одной стрелки лука не съел. Если даже в супе попадался – все равно выбрасывал. Боялся, что пчёлы покусают.
А они и верно перестали меня жалить. Однажды я даже рядом с ульями стоял, когда соты из них вынимали, и то пчелы не тронули меня!