Самаэль
Шрифт:
— Че это? А что со старым?
— Так она замуж вышла!
— Не помню, когда это случилось, — и указательным пальцем постукиваю себе по губам, а глазки к потолку…
— Сейчас напомню, — хватаю ее в охапку и следующий раунд.
Вечерним рейсом мы вернулись домой. План мой, конечно, полетел в трубу, так как в десять вечера мы с Сашей были уже на работе. Сотрудники радовались нашему возвращения, как дети родителям с работы. Жизнь наладилась и теперь мы ждали только момента, когда лицо Саши станет похоже на человеческое, чтоб не травмировать психику его мамы.
Прошло две недели. Я бегаю по квартире, собираю вещи. Саша доделывает какие-то дела в кабинете. Тишину квартиры разрывает дверной звонок. Кричу
— Привет, — говорит она мне, — мне надо поговорить с Самаэлем.
— Привет, — отвечаю я, — а внутри все заледенело от нехорошего предчувствия.
— Что ты хотела, — смотрю на Лику и жду какой-то гадости. Вот сейчас я сто раз пожалел, что вообще с ней связался.
— Вот, — достает она из сумки, какую-то бумажку и протягивает, но ни Ева, ни я не спешим ее брать в руки. Она хмыкает, и сообщает, — я беременна от тебя.
— Я за тебя рад, но с чего ты взяла, что я рад этому ребенку и он не может быть моим, — неожиданная ситуация. Ева опускает голову и не поворачивает в мою сторону. Да, я понимаю, как ей паршиво в этой ситуации.
— Я пойду, — говорит Ева.
— Останься, — прошу ее.
— Нет, — говорю я. А сама думаю, что пусть он сам разберется, да и Лика наедине с ним будет меньше играть на публику и все решиться не скандалом, а конструктивным диалогом. — Я буду здесь, в парке. Не переживай за меня…
Лика, с видом важной персоны прошествовала мимо меня в квартиру, а я быстро шмыгнула в подъезд и захлопнула входную дверь.
Глава 38
— Давай, свою справку, — смотрю на Лику и не понимаю, какого дьявола она приперлась ко мне. Она подходит, и протягивает бумагу. А я смотрю в ее глаза, а там выстроена какая-то явно тупая стратегия. Что она хочет — секрет, пора выводить на чистую воду эту аферистку. Беру ее за локоть, не прикасаясь к протянутой бумажке и веду на кухню. Подталкиваю ее к стулу, а сам сажусь напротив. — Рассказывай…
— Что именно, — с испугом на лице говорит Лика. Вот она странная, как врать, не боялась, а как правду говорить, так сразу страх нарисовался.
— На кой черт ты придумала всю эту историю… Я верю, что ты может и беременная, но не от меня… И я весь во внимании, зачем…, зачем ты все это затеяла? Кроме того, что ты портишь сейчас мою жизнь, ты подставляешься под удар сама. Это как-то надо объяснить…, я жду.
И на глазах Лика сдувается, такое чувство, что сама затеяла игру и сама же теперь не рада.
— Не знаю, я не знаю зачем пришла именно к тебе. Может потому, что ты хоть и псих, но никогда не поднимал на меня руку, что терпел все мои загоны и, как бы это ни странно звучало, оставался нормальным мужиком с принципами…, - она тяжело вздохнула и продолжила, — да, я и правда беременна и не от тебя.
— Так может стоит обрадовать реального папашу?
— Обрадовала, — усмехнувшись говорит Лика, — вот результат его радости, — только сейчас я заметил, что не смотря на жару, на Лике блузка с длинным рукавом и высоким горлом. Она отодвигает край ворота, а там бордовые отпечатки пальцев и такие же на запястьях. — И еще две пятитысячные купюры на аборт…
— Я тебе сочувствую, но ходить и бить морды мужикам, которые спят с моими бывшими, как-то не с руки. Меня жена не поймет.
— Уже жена? — задумчиво тянет Лика, — И вот чем она лучше меня?
— Просто другая, другие принципы в жизни и приоритеты… Не лечь под мужика за бабки, а заработать, не прогибаться под кого-то, а отстаивать свои интересы…, да много чего. Просто другая. И сейчас я трачу свое время на тебя, а мог бы провести с ней. Что ты конкретно от меня хочешь?
Лика задумалась на минуту.
— Помоги с работой, я в такой жопе, что просто край…
— Ты же понимаешь, что у меня ты работать не будешь, —
— И назвать его Самаэлем?
— Не перегибай… Подойди завтра в «Кристалл», я позвоню хозяину и попрошу за тебя, им нужен был управляющий, но только дальше сама. И не попадайся мне на пути, на этом аттракцион человечности и добрых дел — закрыт.
Поднимаюсь и Лика идет в след за мной. Выходим вместе из квартиры, спускаемся на улицу.
— Нам в разные стороны, — говорю ей, — прощай.
И иду по направлению парка.
Еву нашел очень быстро. Она сидела на лавочке и ела сладкую вату.
— Будешь, — предлагаю Саше вату, как только он плюхается рядом на лавочку.
— Давай, — Ева протягивает мне большой намотанный шар сладкой ваты, и я отрываю от него кусок. — Надеюсь ты ей не поверила?
— Нет.
— А почему ушла?
— Ну, так ты справился за двадцать минут, а так все затянулось бы на час…
— Так ты просто экономила наше время?
— Ну не совсем. Мне тоже нужно было подумать…
— О чем?
— Ты знаешь, мы как-то быстро срослись что ли, но толком друг о друге ничего не знаем. Я, например, не знаю, как ты относишься к детям, вот эта ситуация…
— Я тебе сейчас расскажу о своей жизни, и ты примешь решение, нужен ли я тебе такой вообще, или надо бежать сломя голову? — вздыхаю и собираюсь с мыслями. Думал ли я когда-нибудь, что буду впускать кого-то в свой личный ад? Да и как начать, сразу с главного или с момента рождения? — Родился я в Польше, по отцу я поляк, причем еврей-поляк, до десяти лет я был Самаэлем Ковальским. Мы жили в общине, не далеко от Жешува, главным в общине был мой отец. Мать моя детдомовская. В детдоме жизнь была не сахар, и она сбежала оттуда в шестнадцать лет, скиталась, а это были времена начала распада Советского Союза, поэтому государству было не до беспризорников. Как она из Калининграда добралась до этого городка, неизвестно, ну точнее знает только она, но факт остается фактом, на вокзале ее заметил Тадеуш Ковальский, навешал лапши, и она пошла с ним. Мать у меня красивая, поэтому сразу стала его любимой женой. Она забеременела и через семь месяцев родился я, слабый, еле дышащий, синего цвета, но живой. Отец оказался проповедников секты Демонолатрии, культа, который поклоняется демонам, родиться я должен был точно в определенное время, шестого июня в шесть утра, поэтому матери вызывали роды… — Замолкаю на время, пытаюсь собраться, когда ты живешь этим — это одно, но когда ты произносишь это в слух, такое чувство, что бредишь. — Вот. Ты оказалась права…, да ежесекундно мне вдалбливали на протяжении десяти лет, что я избранный, у меня миссия, если честно, то уже не помню какая. Но, в какой-то момент, что-то изменилось, и отец решил меня убить, принести в жертву. Мать, чисто случайно услышала и мы бежали. Нам попался порядочный мужичок-дальнобойщик, он переправил нас на Украину, помог с документами, и я приехал в Сочи уже Александром Леонидовичем Измайловым. Подростком я был сложным, матери было некогда за мной бегать, все время на работе. Подобрал меня Семеныч, мой тренер по боксу, говорит, что не из жалости, а увидел во мне потенциал… За что я ему и благодарен. Потом армия, потом служба наемником, понял, что не мое и вернулся в спорт… Семь лет прожил в Штатах и был бойцом ММА, попутно открыл клуб, пару лет, как управляю им сам. О семье и не мечтал, думал, что не имею на это право, с моими-то генами, каких детей от меня можно родить…, — замолчал. Все это время, что я рассказывал, смотрел перед собой, а сейчас повернул голову к Еве. Она сидит и слезы в два ручья.