Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

Фарамоз, составитель этой книги, говорит так: когда достиг я двадцатипятилетнего возраста, прослышал, что к триста семидесятому году от рождения Пророка [1] – благословение божье ему и мир! – жил в городе Халебе один падишах, собой пригож и нравом хорош, подданных у него было не сосчитать, войска и казны не занимать, судьба его баловала и счастье не забывало. Звали того государя, лицом прекрасного, душою ясного, Марзбан-шах, и был он, как ни суди, великим и несравненным. Везиром при нем состоял Хаман, он уже давно служил Марзбан-шаху,

состарился на этой службе: Всем, чего душа желает, владел Марзбан-шах, все-то у него было, кроме сына – выпала ему бездетная доля. Днем и ночью мечтал он о наследнике, просил о том бога, молился и плакал, господу служил и добро вершил, надеясь, что, может, всевышний пошлет ему сына, дабы прославить имя его и сохранить память о нем среди людей. Он раздавал милостыню тайно и явно, благодетельствовал беднякам, привечал дервишей.

И вот однажды, когда несравненный Марзбан-шах пребывал в горести и печали, вошел к нему везир Хаман. Он поклонился и видит – сидит шах невеселый. Хаман говорит:

– Великий шах! Тебе покорен весь мир, звезда у тебя счастливая, дружина твоя всесильна, казна обильна, а подданные послушны, чего же ты пригорюнился? В целом свете нет у тебя ни единого врага – о чем же ты призадумался?

– Ох, правду ты говоришь, добрый везир, – молвил шах. – Но только что за радость без сына-наследника? Раз нет у меня детей, значит, когда мой смертный час пробьет, не мой потомок на трон взойдет, чужому достанется царский венец, а мое имя все позабудут.

– Так оно и есть, как ты говорить изволишь, – согласился везир. – У кого нет сына, у того и доброй славы нет, его доброе имя, считай, как в землю ушло, никто и не вспомнит, что был когда-то такой падишах. Другое дело, если есть сын-наследник, который сменит отца на царском престоле и останется жить после него. Детей людям бог посылает, так что слезные молитвы господу богу должны в этом деле помочь.

– Рассуждаешь-то ты правильно, – сказал шах. – Но еще надобно тебе заглянуть в мой гороскоп, посмотреть, что звезды предвещают: будут у меня потомки или нет? Пусть уж мое сердце успокоится.

– Я все исполню, – сказал везир Хаман, встал, вышел из присутствия и пошел к себе домой. Он всем сердцем, всей душой предался порученному делу, взял семиликую астролябию [2] , направил ее на четыре стороны небосвода, установил по солнцу, заметил время и в соответствии с ученой премудростью осмотрел все триста шестьдесят градусов небосвода, прочитал гороскоп рождения, выяснил, что хотел, и во всем разобрался. Затем он отправился к шаху. Шах обрадовался, а Хаман-везир отдал ему поклон и сказал:

– О великий шах, я преисполнился рвения, не жалея живота своего разобрался в звездной премудрости и составил твой гороскоп. Расположение звезд показывает, что у шаха будет сын, желанный и жданный, но раковина той жемчужины происходит не из наших краев, она из Ирака. И еще я прочел в гороскопе, что она замужем побывала…

Шах очень обрадовался и сказал:

– Выясни, дочь какого падишаха эта девушка, я пошлю к нему сватов и осуществлю свое желание!

– Все исполню, – ответил Хаман-везир.

И вот выведал Хаман, что в Ираке есть падишах по имени Сэмарег и у него на женской половине есть дочь, прекрасная, как луна, а зовут ее Гольнар. Ее отдали замуж, и она родила мальчика, которого назвали Фаррох-руз, но муж ее, отец ребенка, погиб. Разузнав все это, Хаман-везир пришел в присутствие к Марзбан-шаху и рассказал ему, что мог. Марзбан-шах воскликнул:

– О везир, собирай побольше добра, чтобы заплатить калым и посватать ту девушку!

И он тотчас приказал, чтобы открыли казну и приготовили сто кошелей золота, по тысяче динаров в каждом, сто жемчужных ожерелий, счетом по тысяче жемчужин, каждая жемчужина – в мискаль весом, а уж цены такой, что никому, кроме бога, неведома, а еще украшенный каменьями царский венец да сто тюков разных нарядов и пятьдесят невольников. Потом он позвал Джомхура – а Джомхур был родичем шаха, – вручил ему все это богатство и сказал:

– Отправляйся с этим добром в Ирак, к шаху Сэмарегу, и сговори за меня его дочку, проси во что бы то ни стало, а потом побыстрей возвращайся.

– Все исполню, – сказал Джомхур.

Тогда шах велел везиру Хаману составить письмо к шаху Сэмарегу о том сватовстве. Везир перво-наперво помянул имя божье и написал так: «Во имя Аллаха, владыки миров! Письмо это от меня, Марзбан-шаха, к шаху Сэмарегу, царю всех иракских земель. Посылаю вам известие, чтоб вы знали: о таком счастье и могуществе, как у нас, отцы наши и не помышляли. Короче говоря, дошло до нас, что есть на женской половине у великого шаха дочь, и мы возжелали соединиться с этой девушкой того ради, чтобы господь дал нам от нее сына, поскольку нет у нас в мире наследника. Пусть останется после меня сын, сохранит мое доброе имя! Я уверен, что шах не будет препятствий чинить этому моему желанию. Мне известно, что у шахской дочери есть уже достойное дитя. Не подумай чего, я в этом дурного не вижу, присылай и его тоже, не разлучай ребенка с матерью: мы его примем с дорогой душой. Когда явится к тебе на поклон Джомхур, знай, что его слово – мое слово, его дела – мои дела. А еще посылаю кое-что высокому шахскому престолу в качестве свадебных даров и с извинениями за беспокойство. Мир вам».

Он принес написанное шаху, прочел, Марзбан-шах похвалил Хамана, запечатал письмо царской печатью, кликнул Джомхура и отдал свиток ему. А потом Джомхур с тем посланием, а с ним тысяча всадников в добрый час выехали из города и направились в Ирак. Когда они въезжали на иракскую землю, шаха Сэмарега известили, что, мол, прибыли послы из Халеба. Шах Сэмарег удивился и сказал себе: «Это что же означает? Никогда мы от них ни послов, ни гонцов не видывали, чего ради эти объявились?..»

И решил он выслать вперед войско, чтобы встретить Джомхура хорошенько и доставить в город с почетом. Тотчас привезли Джомхуру довольствие, дань-подать приготовили. Джомхур отдохнул от дорожных тягот. Тогда шах Сэмарег созвал свою свиту и послал человека за Джомхуром, чтобы пригласить его на царский двор.

Когда Джомхур явился пред очи Сэмарега, он приветствовал шаха, поклонился до земли и восхвалил его как положено. Шах дал знак, чтобы его усадили на золотой табурет, и тотчас вошел кравчий, стал подавать золотые и серебряные блюда и снимать с них атласные салфетки. Наполнил виночерпий кубок розовой водой, пригубил для пробы и подал кубок шаху. Потом и все собравшиеся испили того напитка. Затем пришли стольники, поставили столы с яствами, и все начали угощаться.

После того Джомхур поднялся, поклонился и сказал:

– Великий государь, прежде чем головы наши отяжелеют от вина, я хочу тебе доложить послание Марзбан-шаха.

– Твои слова разумны, – одобрил Сэмарег. А он так и не знал, с чем приехал посол. Тогда Джомхур велел принести во дворец все богатства, которые привез, и начал речь. Он извинился за беспокойство, достал шахское письмо, поцеловал его и положил перед троном Сэмарега.

Увидев перед собой столько сокровищ, шах Сэмарег возрадовался, и от сердца у него отлегло: он понял, что посол приехал с благой целью. А у Сэмарега был везир по имени Шерван. Он сломал на письме царскую печать, прочел его и объяснил шаху, в чем дело. Когда Сэмарег услышал, о чем речь, он совсем повеселел:– по душе ему пришлось сватовство Марзбан-шаха.