Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака
Шрифт:
Потом эти четыре тысячи воинов двинулись наперерез войску Газаль-малека, грозный клич боевой испустили, к сражению приступили. Те, как увидели, что супротивников мало, обрадовались, обратили против них мечи.
Пока они бились, гонец прискакал в лагерь Хоршид-шаха и все ему доложил. Стал царевич размышлять: «Как же это получилось? Откуда они узнали?», а потом обратился к Саму:
– Скорей собирайся, бери восемь тысяч всадников и отправляйся!
Сам поклонился и двинулся в путь. Когда Сам выступил, царевич приказал Шируйе, сыну Шир-афкана, выходить следом с восьмитысячным
– Не знаю, как велико вражеское войско? Надо мне на помощь идти или нет?
– Давайте я пойду, – сказал Фаррох-руз и тоже выступил с четырьмя тысячами воинов. Так и шли войска друг за другом.
А Сиях-Гиль со своими воинами тем временем дорогу войску Газаль-малека заступил, в битву вступил. Воины Газаль-малека стараются их разъединить, друг от друга отделить – не могут. Так ночь пролетела, и день миновал, почти одолели они воинов Хоршид-шаха, но тут подоспел Сам-пахлаван, а с ним восемь тысяч всадников. Испустили они боевой клич и бросились на врагов, били их, наземь валили, а там и Шируйе, сын Шир-афкана, подошел. Темная ночь настала, бойцы один другого разглядеть не могут. Тогда забили барабаны отбой, и войска разошлись.
Шируйе приказал, чтобы десять тысяч всадников дозором ходили. В полночь Фаррох-руз прибыл, стал богатырей спрашивать, как дела. Они ему все рассказали и стали следующего дня дожидаться.
А когда наступило утро, Фаррох-руз приказал ударить в военные барабаны и обе стороны приготовились к бою. Фаррох-руз сказал:
– Не время сейчас по всем правилам сражение вести! По его приказу вышли вперед лучники и все разом начали врагов обстреливать. Выпустил каждый по три стрелы – ив рядах неприятеля шесть тысяч людей и коней полегли. Потом оставшихся окружили и предали мечу, многих побили, а тех, кто бежать пытался, перехватили, назад воротили. Получилась тут неразбериха, ряды смешались, пока Сиях-Гиль не подоспел и Сейлема не захватил. Вообще-то Сейлем посильнее его был, но в этот раз растерялся и оплошал. Связал его Сиях-Гиль, они еще три тысячи пленных взяли, а часть людей по степи разбежалась.
Фаррох-руз приказал развязать Мехран-везира и подсчитать всю военную добычу. Потом сразу составил донесение Хоршид-шаху, описал, как они победили, как все вышло, помянул, сколько тысяч пленных взяли вместе с Катуром и Сейле-мом, и послал это письмо вперед, а сами они с войском следом двинулись.
Хоршид-шах письмо получил, обрадовался, написал ответ: «Никаких пленных ко мне не приводите, казните их, как сумеете».
Когда Фаррох-руз получил этот ответ, стал он вместе с Сиях-Гилем, Самом и Шируйе пленных крушить, пока не пришел черед Катура и Сейлема. Привели Катур-пахлавана, чтобы казни предать, а он говорит:
– Повремените малость, слово молвить желаю. А потом уж делайте со мной, что хотите.
– Говори, – разрешили ему.
Катур сказал:
– Мехран-везира казните, а то глядеть тошно, что он живой, а мы все убитые. Не кто другой, как он, мерзавец, всю эту смуту затеял, нас из Мачина сюда вызвал, эту злобу и вражду посеял. Ведь все, что с Хоршид-шахом случилось: и убийство айяров, и то, что
Фаррох-руз сказал:
– О богатырь, что это ты говоришь? Такие речи подтверждения требуют.
– А ты сунь руку мне за голенище, – ответил Катур, – и достань письмо, которое прислано было.
Фаррох-руз приказал, чтобы письмо вытащили из сапога Катура и подали ему. То письмо было, где говорилось: «Я веду отряд, в таком-то месте я их задержу, ты присылай свое войско, всех перебей, а меня вели в плен взять, и добро все пускай забирают. А если Хоршид-шах будет меня требовать, не отдавайте им меня, я сам все устрою». А еще там было про крепость Шахак, и убийство Магугара, пленение Катрана, и прочее. Прочел Фаррох-руз то письмо, закричал на Мехран-везира:
– Эй, подлец злокозненный, ты что наделал?
А Мехран-везир в ответ:
– О богатырь, это все ложь. Ничего я об этом не знаю.
– Ах ты пес шелудивый, – вмешался Катур, – ты столько тысяч народу погубил, а теперь ничего не знаешь?! Не ты ли это письмо писал? Не ты ли свою жену и дочерей к нам заложниками послал?
Как услышал Фаррох-руз, что Мехран-везир послал заложниками жену и детей, приказал тотчас Мехрана заковать, Катура и Сейлема – тоже и доставить всех троих к Хоршид-шаху вместе с богатой военной добычей.
Рассказал Фаррох-руз царевичу все происшествия и то письмо отдал. Хоршид-шах обратился к Мехран-везиру:
– Собачий ублюдок, что я тебе сделал, зачем ты все эти злодейства вершил и вершить продолжаешь? Чего достичь желаешь?
Мехран-везир потупился и ни слова ему не ответил. Аргун Сарчупан сказал:
– Надо на них колодки надеть да отправить в ущелье Бограи, а как с войной покончим, я с ними разделаюсь.
Тогда всех троих заковали в цепи, назначили охрану из двухсот воинов и отослали их в ущелье Бограи.
Некоторые из спасшихся бегством добрались до лагеря Газаль-малека, принесли ему весть о поражении. Огорчился он, а тут лазутчики подоспели, говорят:
– О царевич, Сейлема, Катура и Мехран-везира всех вместе сковали и отослали в ущелье Бограи.
Еще больше приуныл Газаль-малек, созвал своих приближенных и военачальников, стал им рассказывать: так, мол, и так, двенадцать тысяч воинов разом погибли, а два таких богатыря, как Сейлем и Катур, в плен попали. Мехран-везира тоже захватили.
– Может, это он нас предал? – говорит царевич. – Что нам делать?
На том совете присутствовали Канун и Кафур. Поклонились они и говорят:
– О царевич, похоже, что это для нас дело. Мы, правда, о Другом помышляли, но сначала, видно, надобно этот узелок распутать. Нужно ехать вслед за богатырями, может, удастся их вызволить.
Газаль-малек благословил их ехать. Тогда занялись они этим Делом, стали расспрашивать:
– Чего в ущелье Бограи не хватает, что у них редкость и что они часто покупают?