Саманта выбирает любовь
Шрифт:
В последние дни она пристрастилась вести долгие беседы со своим еще не родившимся ребенком. Вот и сейчас, рассматривая в зеркале спальни пока еще стройное тело, прикрытое лишь шелковой ночной рубашкой кремового цвета, она предавалась этому занятию.
— Ничего, малыш, придется нам обходиться без него — вот и все. Разве мы не справимся? — доверительно приговаривала она, одновременно размышляя, как скоро придется распрощаться с тонкой талией.
Она медленно опустилась на кровать и в порыве жалости к себе уронила несколько малодушных
— Если нельзя поплакать в собственной спальне, то где же тогда можно? бормотала она, сердито хлюпая носом и стараясь взять себя в руки.
Она собралась было уже скользнуть под одеяло, но вдруг раздался резкий звонок в дверь.
Ох, она совсем забыла, что попросила Генри переслать с курьером кое-какие бумаги, которые понадобятся для утреннего совещания. Но, взглянув на часы, сообразила, что курьерская служба вряд ли работает в столь поздний час. Разве что Генри решил доставить их лично.
С тяжелым вздохом накинув бледно-голубой шелковый халат, Саманта торопливо подошла к входной двери и, не утруждая себя тем, чтобы заглянуть в глазок, распахнула ее.
— Право, Генри, это уж поздновато… — укоризненно проговорила она, протягивая руку за бумагами.
Но то был не Генри…
Идиотка! — мысленно обругала она себя. Сколько раз приходилось слышать о беспечных женщинах, отворяющих двери перед ворами и бродягами!
За дверью не было ни Генри, ни папки с бумагами. Не обращая внимания на жалкие попытки Саманты захлопнуть дверь, Мэтью Уорнер твердым шагом прошел прямо в большую гостиную.
— Что тебе здесь нужно?! — воскликнула Саманта, закрывая дверь и стремительно вбегая за ним в комнату.
— А что это еще за Генри? — сердито вопросил он.
— Что? — растерянно уставилась Саманта на возвышающегося в полумраке комнаты незваного гостя. — Да так, неважно, — нетерпеливо пробормотала она. Генри Грэм… Работает со мной… — Она метнулась, чтобы зажечь лампу.
— Похоже, тот, кому должно было повезти сегодня больше меня! саркастически обронил Мэт.
— Не понимаю, о чем ты! — огрызнулась она. — И вообще, с какой стати ты врываешься ночью в чужой дом? Я сказала, что не желаю тебя видеть!
— Да, пожалуй, для тебя это не совсем удобно. — Мэт кивнул в сторону приоткрытой спальни, откуда лился приглушенный свет ночника. — Уютное любовное гнездышко у тебя, дорогая! На радость усталым путникам, вроде загадочного Генри или… — он пожал плечами, — любого счастливчика, кому случится забежать, верно?
Саманте, все еще не оправившейся от внезапного вторжения, потребовалось несколько мгновений, чтобы вникнуть в смысл беспардонных слов.
— Как ты смеешь?! — задохнулась она. — Как ты можешь намекать, будто я…
— Моя дорогая Саманта, я не осмелился бы на что-то намекать. Но картина налицо.
Однако к этому моменту Саманта уже сделала глубокий вдох и сумела взять себя в руки. Бессмысленно вступать в перебранку с этим человеком. Если ему хочется считать ее легкомысленной, неразборчивой в связях женщиной — на здоровье.
Но, к сожалению, гораздо легче принять разумное решение, чем его выполнить, особенно если тебя усиленно провоцируют.
Бог знает, какую цель преследовал Мэт, вламываясь сюда, но это — ее дом, ее личное пространство.
— Я не знаю и не хочу знать, зачем ты здесь, твердо заявила она, обходя комнату и, одну за другой, включая все лампы.
— Я здесь именно потому, что в отношениях между нами осталось множество неразрешенных моментов, — медленно произнес он, принимаясь мерить шагами комнату. — Не пойму, что взбрело тебе в голову. Честно говоря, никогда не мог понять женский ход мыслей, — прибавил он с сухим смешком.
— Очередное проявление убогого мужского шовинизма! — презрительно буркнула она себе под нос.
— Что? — Он быстро обернулся.
— Да так… ничего, — бросила Саманта, обхватывая себя руками и прислоняясь спиной к высокому узкому секретеру, где стояли поднос с напитками, телефон и лежала большая папка с бумагами, над которыми она работала вечером.
Как обычно, Мэт выглядел чертовски привлекательно. Теперь, при ярком свете, было видно, что он явился прямо с какого-то официального мероприятия: на нем был элегантный черный костюм.
Как ни старалась, Саманта не могла оторвать глаз от высокой, словно господствующей над окружающим пространством фигуры. Каждое из физических ощущений, обычно переживаемых ею в присутствии Мэта, теперь вернулось, чтобы атаковать, причем яростнее, чем прежде. Как это получается, что только при нем сердце стучит так быстро, тело начинает дрожать и гореть, как в лихорадке, а уши почти глохнут от гула бешено несущейся по жилам крови?
Этот человек сознательно использовал меня в сугубо корыстных целях, твердила она себе. Его не заботило, что из-за него я могла потерять свою работу. Конечно, он не был гнусным взяточником, как она вчера бросила ему в сердцах, но зато был энергичным, ловким и безжалостным бизнесменом и для достижения собственных целей, глазом не моргнув, принесет в жертву чужое благополучие.
Но, даже понимая все это, она точно знала: он был первой и единственной любовью в ее жизни. И никакие самые страшные обвинения в его адрес не властны ничего изменить в ее чувствах. Просто потому, что она его любила.
Надо быть сильной. Сильной и твердой — и к нему, и к себе. Чем скорее заставит она его уйти из своей квартиры — и из жизни, — тем лучше для нее и для будущего ребенка.
— Итак, о чем ты хотел поговорить? — холодно осведомилась она.
— Не знаю, с чего начать, — произнес Мэт. — Я не имел возможности повидаться с тобой раньше просто потому, что работал как проклятый. Это предстоящее дело на данный момент целиком и полностью завладело моей жизнью, вздохнул он, устало проводя рукой по густым темным волосам.