Саманта

Сколько необыкновенных историй начинаются этими обыкновенными словами: жила-была девочка. Была похожа на своих подруг и мало чем отличалась от других девочек, живущих на свете. Но вот девочка совершила поступок, на который не каждая решится,

Всем вдруг стало любопытно, кто ее родители, как выглядит ее дом, кто ее любимый писатель и кем она собирается стать, когда вырастет, умеет ли она плавать, как звать ее лучшую подругу.

И когда люди получат ответ, у них появятся новые, куда более важные вопросы. Они захотят узнать ход ее мыслей, захотят понять, что привело девочку к поступку, который поразил всех. Не отступила ли она в трудную минуту?

Ведь от того, что жила-была эта девочка, что-то изменилось в жизни всех людей.

А потом, когда ее не станет, вместе с болью и горечью у людей снова появятся вопросы. Еще более трудные, проникновенные и вместе с тем грозные. Эти вопросы зазвучат на весь мир как обвинение. И кое-кому захочется, чтобы о девочке скорее забыли.

Но она жила, была, и от этого никуда не денешься, это невозможно забыть. А то, что не забывается, продолжает жить вечно.

Кончалось лето. Августовское утро было свежим. И маленькие паучки-связисты тянули от дерева к дереву свои провода-паутинки, словно спешили передать по телефону известие о том, что лето кончается.

Серо-голубое небо было высоким, многоярусным, оно притягивало к себе, как на высоте притягивает земля. Когда задувал ветер — теплый, вполсилы, — шуршал сухой дождь пожелтевших листьев. И казалось, листья сыпались не с деревьев, а из глубин неба.

И вдруг удар.

Среди множества газетных сообщений маленькая заметка. Ее вполне можно было не заметить, пропустить. Но она попалась на глаза:

«Нью-Йорк. (ТАСС.) В аэропорту Оберн-Льюистон потерпел катастрофу самолет авиакомпании «Бар харбор эйрлайнз». Как сообщило агентство ЮПИ, находившиеся на борту восемь пассажиров и члены экипажа погибли. В их числе — 13-летняя американская школьница Саманта Смит и ее отец Артур Смит…»

Я прочел эти строки, и сердце сжалось…

Кончилось лето. Повеяло холодом. Небо стало низким и скучным, как потолок. Паутинки повисли, как сорванные провода. Мне показалось, что произошло стихийное бедствие вроде землетрясения или цунами. От Оберн-Льюистона — от эпицентра беды — стали расходиться волны по всей земле. Они мчались в будущее и возвращались в настоящее. Но не ослабевали — напротив, набирали силу.

Самолет летел из Бостона в Огасту, но был по неизвестным причинам направлен в аэропорт Льюистона, где взорвался при посадке в ночное время. Что это за неизвестные причины? Почему диспетчер дал вылет в непогоду? Почему изменили маршрут? Почему самолет вдруг взорвался? Сколько времени эти вопросы будут мучить людей! Найдут ли на них ответы?

Саманта. Моя Саманта. Она улыбалась мне с экрана телевизора, а я в ответ улыбался ей, я разговаривал с ней, рассказывал ей о своих маленьких друзьях, о внучке Насте, о льве Кинге, о собаке Айде. Я забывал, что мы с ней по разные стороны экрана и по разные стороны океана и обратной связи не было…

Была обратная связь! Мне казалось, что Саманта слышит меня в своем телевизионном Зазеркалье. Улыбается мне. Понимает меня. Известно, что читатели тянутся к полюбившимся писателям. Но никто не знает о том, как мучительно и вечно писатель тянется к своему читателю.

Саманта так и не открыла моих книг, но неожиданно стала моей героиней. Она завладела моим сердцем. Я просыпался с ее именем на устах и засыпал, думая о ней. Ах, тонкие провода-паутинки! Не выдержали страшного известия, сгорели.

Теперь мысль о Саманте неотступно следует за мной. Я иду по ее следам. Они еще не остыли, я чувствую их тепло. Я собираю все, что известно об американской девочке. Пытаюсь мысленно поставить себя на ее место и пережить то, что пережила она. Образ Саманты живет во мне, и я передаю его людям, чтобы каждый добавил к нему хоть толику своего тепла, ведь жизнь Саманты может быть продолжена только жизнью миллионов.

«И еще я боюсь, — говорила Саманта, — что следующий день будет последним днем Земли».

Земля осталась на месте — не стало Саманты.

Я представляю себе Саманту бегущей по утреннему лужку, и высокая трава, как собака, трется о ее ногу. Каштановые, пахнущие солнцем волосы разметались от бега, спадают на лицо, и девочка встряхивает головой, чтобы отбросить их назад. Большие глаза наполнены небом, длинные реснички вздрагивают, как веточки. От частого дыхания рот полуоткрыт, два верхних зубика чуть крупнее остальных. Веснушки — след солнца.

На девочке белая блузка с забавным пеликаном на груди и потертые замшевые шорты. На коленках ссадины едва зажили, покрылись корочкой, как сургучом.

Девочка гонится за стрекозой.

Стрекоза то взмывала вверх, то стремительно падала, и ее слюдянистые крылышки блестели на солнце. Она закладывала немыслимые виражи, словно маленьким самолетиком управлял отчаянный пилот.

В конце концов ей наскучило играть с девочкой — она поднялась на этаж выше и растворилась в воздушных потоках.

И тогда за рощей послышался дробный звук, похожий на треск мотоцикла, и из-за зеленой кущи вместо стрекозы выскользнул легкий спортивный самолетик. Глаза Саманты сразу загорелись, словно кто-то повернул выключатель. Девочка вспомнила, что у нее в руке сачок, и замахала им — хотела накрыть желтым колпачком огромную стрекозу.

А тем временем самолет опускался, и по траве уже пошли зеленые волны. Он летел так низко, что были видны блестящие крышки, ручки, разные винтики. Девочка решила, что с самолетом приключилось что-то неладное — он вот-вот выпадет из своей стихии и врежется в землю.