Самая большая тайна фюрера
Шрифт:
Члены общества придерживались весьма реакционных взглядов, которые жадно впитывал будущий фюрер.
«Под влиянием христианства, — возмущенно писал глава общества «Туле», — распространилось учение о равенстве людей. Дескать, цыгане, готтентоты, германцы — все совершенно равны… Вот только великая учительница-природа учит нас другому: это равенство противоречит здравому смыслу. Существуют высшие и низшие расы! Тот, кто устраивает расовую мешанину, совершает преступление против человечества. Человечеству для собственного развития нужны вожди и правящие нации. Германская раса призвана быть ведущей».
В деятельности общества
По рекомендации общества «Туле» спортивный журналист Карл Харрер, работавший в мюхенской вечерней газете, и слесарь-железнодорожник Антон Дрекслер в октябре 1918 года организовали «Политический рабочий кружок». Это была первая попытка свести воедино радикальных националистов и рабочие массы.
5 января 1919 года опять же с благословения общества «Туле» Антон Дрекслер преобразовал кружок в Немецкую рабочую партию. Дрекслер, по воспоминаниям современников, был тихим, неуклюжим и чудаковатым человеком, но именно он создал партию национальных социалистов, которая в 1933 году пришла к власти. Члены партии раз в неделю собирались в пивной «Штернекерброй». Приходило от десяти до сорока человек. По очереди они произносили речи, полные ненависти к богатым, демократам, депутатам и евреям.
12 сентября 1919 года на партийное собрание пришел ефрейтор Адольф Гитлер, выполнявший приказ своего армейского начальника изучать деятельность праворадикальных организаций.
«В один прекрасный день, — рассказывал Гитлер, — я получил от своего начальства поручение разузнать, что именно представляет собой образовавшаяся на днях какая-то «немецкая рабочая партия». Я должен был пойти на собрание, чтобы потом сделать доклад своему начальству…
Вечером я отправился в помещение мюнхенской пивной «Штернекерброй». В комнате, которую мы впоследствии в шутку назвали «мертвецкой», я нашел двадцать — двадцать пять человек. Все они явно принадлежали к низшим слоям населения… Я не выдержал и тоже записался в число желающих выступить. Пока я говорил, меня слушали с удивленными лицами. Когда я стал прощаться, подбежал один из слушателей и сунул мне в руку какую-то книжонку…»
До 1919 года Гитлер считался «сентиментальным социалистом» и вполне мог присоединиться к левым и даже крайне левым. Вернувшись с фронта, он не знал, какой лагерь выбрать, и шел в политику не ради реализации какой-то идеи, а жаждал самореализации. Эта встреча в пивной изменила его жизнь. Товарищи по партии познакомили его с расистской формой антисемитизма. Прежде антисемиты видели опасность в евреях, потому что они придерживались иной религии. Если еврей переходил из иудаизма в христианство, он принимался в общество. Люди, среди которых оказался ефрейтор Гитлер, исходили из того, что религия не имеет значения, дьявольское начало сидит в любом еврее, даже ребенке, поэтому все они представляют опасность для Германии.
Гитлер пришел в гражданской одежде, назвался писателем и сел в заднем ряду. Выступал «партийный теоретик» Готфрид Федер. Гитлер не выдержал, когда какой-то профессор призвал баварцев порвать
Антон Дрекслер описывал, как впервые увидел Гитлера:
«12 сентября 1919 года Немецкая рабочая партия проводила ежемесячное собрание в зале ветеранов пивной «Штернекерброй». Готфрид Федер прочитал доклад на тему «Как порвать с рабством процентных ставок». Только что появилась написанная мной первая национально-социалистическая работа — «Мое политическое пробуждение. Из дневника немецкого рабочего-социалиста».
Я держал в руке полученные от издателя пять экземпляров и с интересом слушал оратора, который пришел к нам впервые. Он отвечал первому выступившему в прениях — профессору Бауману, требовавшему выхода Баварии из состава Германии. Новичок произнес короткую, но резкую речь в защиту великой Германии. Его выступление произвело сильное впечатление и на меня, и на всех, кто его слышал.
Когда он закончил свою речь, я подошел к нему и поблагодарил его. Я попросил его ознакомиться с моей брошюрой, в которой изложены основные идеи нового движения. И добавил: если он согласен с нашими идеями, почему бы ему не зайти к нам на неделе и не начать работать вместе с нами?»
16 сентября Гитлера безо всякой просьбы с его стороны пригласили на заседание комитета партии. Он долго колебался, но пришел.
«Собрание было назначено в пивной «Розенбад», — вспоминал сам фюрер, — это очень бедный трактирчик, в который редко кто-либо забредал… При плохом освещении испорченной газовой лампы за столом сидело четыре молодых человека…
В 1919 году Мюнхен жил плохо. Слабое освещение, грязь, мусор, убогие люди, солдаты в потертой форме — словом, что и должно быть в стране после четырех с половиной лет войны, особенно если, как это произошло в Германии, за войной последовала революция. Работа парткома состояла в том, что мы читали полученные письма, обсуждали ответы на них и отправляли их. С тех пор я ненавижу писать письма, а заодно и тех, кто их пишет.
Председателем всей партии «в общегосударственном масштабе» был господин Харрер, мюнхенским председателем был Антон Дрекслер… В кассе было семь марок и пятьдесят пфеннигов. Выяснилось, что у партии нет ни программы, ни одного листка, вообще ни одного печатного документа, ни членских билетов, нет даже печати…»
7 ноября Гитлер вступил в партию и получил партийный билет номер 555. Членов партии было много меньше, поэтому для солидности номера начинались с 501-го. Вспоследствии Гитлер писал и говорил, что он получил билет номер семь. Он стал членом парткома и взял на себя руководство агитпропом. Партийная работа пришлась ему по душе. Целыми днями он печатал на машинке приглашения на собрания, разносил их по городу, знакомился с потенциальными единомышленниками, а вечерами выступал с зажигательными речами.
8 октябре 1919 года Гитлер держал речь перед большой аудиторией в пивной «Хофбройхаус». Выступление оказалось провальным. Ему не хватало умения владеть аудиторией. Руководитель партии Карл Харрер решил, что Гитлер не годится в ораторы. Но Гитлер не смутился провалом. Он продолжал упрямо брать слово и выступать по каждому поводу. Постепенно опыт пришел. Услышав первые аплодисменты, он понял, в чем его талант, — в способности убеждать. Он научился «виртуозно играть на сердцах недовольных жизнью немцев».