Самая красивая
Шрифт:
Глава тридцать вторая
На следующий день после суда жамМ сообщил мне, что ненадолго уезжает. Ему предстояло провести несколько судебных заседаний за пределами пещер.
– Возле «Пуховой перины»?
– Нет. На юге.
– А-а.
Я не хотела, чтобы он уезжал, хотя, в общем-то, могла обойтись и без него. Все со мной были добры, а несколько гномов даже говорили на айортийском. Я пробыла среди них шесть недель и научилась находить то, в чем нуждалась. Но рядом с жамМом мне было спокойнее. Если случится выйти на перепутье, то он его узнает и подскажет, что делать.
– Я вернусь и привезу человеческой еды, еды для людей, если быть точным.
– Все, что угодно, кроме яблок.
Еще до его отъезда из замка Онтио вернулись оружейники. Их самая важная новость, чудесная новость, заключалась в том, что король пошел на поправку. Он открывал глаза и следил за передвижением людей. Он не мог ходить или разговаривать, зато уже поднимал мизинец левой руки. Сэр Эноли считал возможным полное выздоровление.
Я обняла жамМа, который, похоже, обрадовался ничуть не меньше меня.
Следующая новость была двойственная. Королевский совет вновь заседал открыто, и в пострадавший от засухи южный край отправили провизию. Иви по-прежнему правила в королевстве, но теперь она позволяла отговорить себя от самых неудачных идей. Однако то там, то здесь по-прежнему возникали слухи о бунте.
– Птицы вернулись? Людям позволено петь?
Да – на оба вопроса.
– А как насчет девушки азаХ? – поинтересовался жамМ. – О ней говорят?
Оружейник по имени дифФ ответил:
– Все считают вас мертвой, девушка азаХ. Мастер Уйю рассказал, что вы погибли, спасая его от великанов.
Как любезно с его стороны!
– И ему поверили?
– Он говорил, что никто не усомнился в его словах. Полагаю, на ухо королеве он прошептал совершенно другую историю.
– Вы назвали его «мастер» Уйю, – заметила я. – Почему не «сэр»? Разве королева не посвятила его в рыцари?
– Нет, – ответил дифФ. – По-моему, никакой он не рыцарь.
– А девушку азаХ оправдали? – спросил жамМ.
– Шли долгие споры, – поведал дифФ, – но в конце концов вас не оправдали. – Кончик его носа стал фиолетовым. – Вы ведь все-таки пели за королеву. Все считают, что вы затеяли эту интригу ради высокого положения при дворе.
– Люди! – презрительно фыркнул жамМ.
Нет, покидать Пещеры гномов было пока небезопасно.
– Принц Айори вернулся? – спросила я.
– Нет, – ответил дифФ. – Он был в отъезде, пока мы там находились.
жамМ уехал на следующее утро. Мы попрощались в банкетном зале после завтрака. Ему было так же невесело, как и мне.
– У меня дурное предчувствие, – сказал гном. – Будь внимательнее на перепутье. Если понадобится совет, обращайся к дифФу. Он хоть и не видит будущего, зато неплохо разбирается в настоящем.
жамМ пообещал вернуться самое позднее через три недели.
– Если я буду тебе нужен, дифФ пошлет за мной гонца и я вернусь через два дня.
Я снова кивнула и пропела кусочек песни на расставание:
Пусть перед тобой откроется тропа. Пусть все холмы, что попадутся на твоем пути, будут пологими.Он начал раскачиваться, и его лицо больше не выражало тревоги.
Пусть солнце греет тепло. Пусть дождь падает тихо. Пусть ветер мягко треплет твои волосы. Пусть в чужом доме тебя примут радушно. Пусть твой сон будет безмятежен. Пусть тебе сопутствует радость, где бы ты ни оказался.Он поднял руки:
– Прощай, девушка азаХ. Жаль, ты не сможешь проиллюзировать мне в пути.
В отсутствие жамМа мне вряд ли пришлось бы скучать. За неделю предстояло написать восемь песен, а там, вероятно, я получила бы новые заказы. Кроме того, я учила язык гномов по книге, подаренной жамМом, и надеялась поразить его своими успехами, когда он вернется.
А еще я надеялась удивить его подарком, для чего и направилась на рынок. Из заработанного на песнях я пока не потратила ни одного камешка. жамМ оплачивал мой стол, а пещера, где стояла моя кровать, принадлежала ему. Шкаф ломился от платьев с поясами – об этом тоже позаботился жамМ, приговаривая, что из-за моих песен и вкуснейшего остумо он еще у меня в долгу.
Поэтому теперь я хотела купить что-то для него, рубашку например. Он их так любил. Каких только расцветок у него не было: и в цветочек, и в клеточку, причем все с изумрудными пуговицами. От отца, собиравшего медные шпоры, я знала, что, если тебе нравится какая-то вещь, еще одна не будет лишней.
Изумрудные пуговицы оказались мне не по средствам, но я надеялась отыскать рубашку, вышитую хтановой нитью, за которую смогла бы заплатить. Я прошла к прилавку портного, у которого одевался жамМ, и, к своему расстройству, обнаружила, что за вышитую хтановую рубашку придется отдать в десять раз больше, чем было у меня.
Я понятия не имела, что тогда купить, и принялась бродить от прилавка к прилавку. Гномы торговали лопатами, украшенными драгоценными камнями, такими же молотками и даже, представьте себе, ночными горшками. А еще я увидела усыпанный каменьями сейф, который, по-моему, подрывал саму идею завести сейф.
Какой-то лоточник протянул мне поднос с конфетами из корнеплодов. Каждый кусочек был покрыт глазурью, поэтому выглядел как драгоценный камень. Лично для меня это был пример чего-то несъедобного, замаскированного под другую несъедобную вещь.
На канцелярском прилавке я увидела наконец то, что прекрасно подошло бы жамМу, – записную книжку в обтянутом тканью переплете без всяких драгоценных камней. Ткань показалась мне тусклого черного цвета. Кое-где была продернута золотая нить.
– ?хтан – спросила я, указав на книжку.