Саммит «большой восьмёрки» в Стрельне и возможности новой глобальной политики

СССР Внутренний Предиктор

б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира.

…Другими словами, мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи;

б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьёзной власти над главными национальными меньшинствами;

г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом (выделено

нами при цитировании). Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов» (Фрагменты Директивы СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. приводятся по книге Н.Н.Яковлева “ЦРУ против СССР”: М., «Политиздат», 1985 г., стр. 38 — 40 выборочно).

Приобщение постсоветской России к G7, превратившее G7 в G8, вполне соответствует выделенному нами жирным утверждению, которым начинается последний цитированный абзац. Однако хотя формально требования Директивы СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. преобразованием G7 в G8 были удовлетворены, но проблема Запада в том, что сама Директива СНБ США 20/1 была разработана в русле концепции глобальной политики, которая явно утрачивала работоспособность, начиная с 1917 г. [10] Поэтому преобразование G7 в G8 повлекло совсем другие последствия: в частности, саммит G8 в Стрельне более ярко высветил ранее не использовавшиеся возможности развития человечества. Но пока это проявилось лишь в тенденциях и сопутствующих саммиту обстоятельствах и потому не могло быть выражено в его документах.

2. G7 либо ООН -» Gx + ООН?

Исторически реально подписание декларации об учреждении Организации Объединенных Наций в 1945 г. подвело итог совместной деятельности многих государств в рамках концепции глобальной значимости, целью которой было пресечение глобальной силовой экспансии держав оси “Берлин — Рим — Токио”. В 1945 г. эта цель была осуществлена, и поскольку СССР стоял за строительство социализма и коммунизма в глобальных масштабах, а США и другие страны победительницы во второй мировой войне ХХ века стояли за капитализм и буржуазно-индивидуалистическую формальную демократию, то в результате исчезла и общая концепция глобальной значимости дальнейшей совместной деятельности стран, вошедших в ООН.

То есть, ООН в момент своего юридического оформления уже была обречена на недееспособность если не в качестве мирового правительства, то хотя бы в качестве надёжного и ответственного за свои рекомендации консультанта правительств государств и координатора их действий.

Одно из выражений недееспособности ООН состоит в том, что до 1989 г. (пока СССР декларировал свою приверженность коммунизму и более или менее успешно выражал эту приверженность в практической политике) право вето в ней применялось 279 раз (до 1960 г. исключительно СССР, а затем в основном Западом).

В осуществлении права вето до 1989 г. в среднем по 6 раз в год выражались не гипертрофированное честолюбие Сталина (в чём убеждены многие) или личностные амбиции иных политиков, а несовместимость принятых государствами разных регионов Планеты концепций общественного управления, каждая из которых либо претендовала быть безраздельно господствующей глобальной концепцией общественного устройства жизни людей, объединяющей всё человечество на неких общих принципах, либо же в принципе игнорировала значимость общечеловеческих глобальных проблем. Такая концептуальная неопределённость жизни глобальной цивилизации порождала новые глобальные проблемы и усугубляла проблемы, унаследованные от прошлого.

Вследствие обусловленной названными причинами недееспособности ООН как глобального координатора усилий разных народов и государств в выявлении и разрешении общих проблем, неизбежным было возникновение, становление

и развитие разного рода международных организаций, декларативным предназначением которых было решение тех проблем, которые ООН не решала, и которые государства-участники не могли решить каждое поодиночке.

Такие организации создавались с конца 1940-х гг. на основе региональной общности, общности идеологий (военные блоки типа НАТО, СЕАТО, Варшавский договор и т.п.), общности проблем (Организация неприсоединившихся государств, Совет экономической взаимопомощи, предтеча «большой семёрки» — «группа шести», и сама «большая семёрка») и объединявших государства по некоторой совокупности признаков (Общий рынок, давший начало Евросоюзу).

Конец ХХ века в этом аспекте характеризуется тем, что:

· Так называемая

на основе марксизма и его региональных модификаций»

перестала существовать. Вследствие этого глобальное противостояние альянсов государств, сложившихся на основе буржуазной идеологии (в её либеральной и в диктаторской модификациях) — с одной стороны, и с другой стороны — на основе марксистско-социалистической идеологии, прекратилось как бы само собой. И это казалось бы открыло возможности к тому, что ООН наконец-таки обретёт дееспособность если не в качестве Федеративного правительства всего человечества, то хотя бы в роли координатора и эффективного и ответственного консультанта правительств государств.

· Но этого не произошло, вследствие того, что уровня развития культуры в целом и экономики, в частности, который характеризовал так называемые «развитые страны» в середине ХХ века, к концу века достигли некоторые бывшие колонии «великих держав» XIX века и некоторые отсталые в первой половине ХХ века формально-юридически независимые государства. Поскольку большинство из них были угнетаемы и ограбляемы «развитыми странами» Запада во главе с Великобританией (сначала), а потом — во главе с США, и «развитые страны» по-прежнему по инерции продолжали настаивать на своём особом статусе и превосходстве над «новоразвитыми» государствами, то отверженные «новоразвитые» государства начали создавать свои международные организации для решения общих для них проблем. В этот процесс после краха государственности СССР включились и постсоветские государства [11], в результате чего возникли ЕврАзЭС (Евразийское экономическое сообщество) и ШОС (Шанхайская организация сотрудничества).

В результате:

Различие исторически сложившихся культур региональной цивилизации Запада и в особенности её лидеров («великих держав» XIX — первой половины ХХ веков), «новоразвитых» и постсоветских государств способствовало становлению новой мировой системы альянсов, не характеризуемых государственными идеологиями стран-участниц. И это же культурное различие обрекает ООН на недееспособность, не обусловленную идеологиями, как это было в период 1945 — 1985 гг. [12]

В соотнесении с названными обстоятельствами саммит G8 в Стрельне значим не теми документами, которые на нём были приняты, а тенденциями и обусловленными ими перспективами, которые открывает тот прецедент, что в заключительный день его работы в нём приняли участие (с согласия большинства участников саммита, за исключением США) главы государств, не имеющих никакого отношения к самой G8: Китая, Индии, Бразилии и Казахстана. Хотя это не первый случай приглашения для участия в саммитов G8 глав государств, не являющихся членами «восьмёрки», тем не менее можно утверждать, что в ходе саммита G8 в Стрельне проявилась тенденция, которая в дальнейшем способна изменить характер глобальной политики: