Самодержавие на переломе. 1894 год в истории династии
Шрифт:
П. В. Мультатули останавливается и на том, как протекала болезнь Александра III. Говоря о январском недуге императора, исследователь отмечает, что именно тогда наследник впервые читал министерские доклады. Касаясь замужества вел. кн. Ксении Александровны летом 1894 г., историк отмечает, что император «недолюбливал» ее избранника – вел. кн. Александра Михайловича – и нехотя благословил этот брак. Думается, что это слишком важный вопрос, чтобы делать по нему выводы, опираясь только на воспоминания Витте. Нельзя согласиться с автором и в приводимых им оценках самого Александра Михайловича того времени – из начала 1930-х гг., как автора предельно тенденциозных воспоминаний. Подобная легкость в отношении фактов и их интерпретаций заставляет относиться с настороженностью и к другим выводам анализируемой работы П. В. Мультатули.
Автор перечисляет события осени 1894 г., описывая последние дни Александра III,
Историк приводит все известные и многократно использованные в разных исследованиях цитаты из некоторых воспоминаний, в которых говорится о неготовности Николая II к царствованию, а также перечисляет факты, свидетельствующие о противоположном, и делает вывод о «совсем не ничтожном» уровне знаний и умений наследника Николая Александровича ко времени принятия на себя бремени власти. П. В. Мультатули перечисляет первые шаги молодого государя, принятие православия принцессой Алисой Гессенской и похороны Александра III. Затрагивая историю со свадьбой императора и теперь уже вел. кн. Александры Федоровны, историк подробно разбирает оценки государевой избранницы, которые впоследствии способствовали мифологизации ее образа, и спорит с С. Л. Фирсовым, некритически повторяющим приводимое в воспоминаниях В. С. Кривенко объяснение охлаждения Николая II к Ил. Ив. Воронцову-Дашкову.
Исследователь затрагивает управленческую рутину, в которую погрузился новый император по возвращении из Ливадии, отмечает сразу же обозначенный им главный принцип его правления – сохранение курса отца, говорит о преемственности в том числе и в кадровой политике, кратко разбирает его первые министерские отставку и назначение, поиск кандидатуры нового российского посла в Берлине. Здесь же автор говорит и об отношениях Николая II со своими родственниками, об оказывавшемся на него влиянии со стороны великих князей, в том числе о споре вокруг места строительства нового военно-морского порта.
П. В. Мультатули предлагает свою интерпретацию политической ориентации Николая II, которая стала проявляться вскоре после его вступления на престол. Историк считает, что молодой император был склонен проводить курс, нацеленный на постепенные преобразования, вслед за В. Л. Степановым и С. В. Куликовым указывает на сильное влияние на государя со стороны его наставника Бунге, полагает, что царю было присуще «стремление создать в России выборное совещание русских людей, представляющее все слои народа и позволяющее монарху общаться с ним непосредственно, без посредничества чиновничьей бюрократии». Однако убедительных доводов, доказывающих приверженность Николая II подобным взглядам, автор не приводит.
Исследователь подчеркивает, что мировоззрение императора не имело ничего общего с парламентаризмом и конституционализмом, на что как раз и намекали поступавшие на высочайшее имя адреса, которые, таким образом, и спровоцировали жесткий ответ монарха 17 января 1895 г. П. В. Мультатули ошибочно считает, что император писал эту речь самостоятельно и в качестве подтверждения своих слов ссылается на ее черновик, хранящийся в РГИА (ниже в настоящем исследовании этот архивный источник проанализирован и охарактеризован иначе). Изложение истории с адресами и реакцией на них императора закономерно завершается упоминанием откликов на царскую речь – «Открытого письма к Николаю II» П. Б. Струве и письма Победоносцева к вел. кн. Сергею Александровичу [17] .
17
Мультатули П. В. Император Николай II. Человек и монарх. М., 2016. С. 74–93, 109–129, 136–154.
В жизнеописании вел. кн. Сергея Александровича, автором которого является Д. М. Софьин, говорится об участии этого брата Александра III и его жены, вел. кн. Елизаветы Федоровны, в поддержании тайных отношений взаимной симпатии между цесаревичем Николаем и принцессой Алисой Гессенской. Исследователь отмечает, что когда «закулисная деятельность» царского брат и его жены «по устройству брака престолонаследника» стала известна императору и императрице, то последняя «имела резкое объяснение с братом мужа». Правда, это утверждение приводится без ссылок на источники. Историк считает поездку в Кобург в апреле 1894 г., во время которой произошла помолвка наследника и его избранницы, инспирированной Александром III и Марией Федоровной, которые, как утверждает автор, «позволили» сыну поехать в Германию «для личного объяснения с принцессой Алисой» и «чтобы окончательно разрешить сложившуюся ситуацию». (Под последним утверждением надо понимать ситуацию с неготовностью Алисы переходить в православие и нежеланием императора и императрицы видеть ее своей невесткой.) Д. М. Софьин считает Сергея Александровича «ближайшим и доверенным советником» Николая II. Московский генерал-губернатор «неизменно укреплял молодого монарха в стремлении следовать твердому консервативному курсу», и царь «часто обсуждал с дядей важные государственные вопросы». Это утверждение автор также делает без ссылок на источники, правда, тут же приводит (однако без комментариев) слова И. В. Лукоянова, что Сергей Александрович не был для Николая II «политическим гуру».
Говоря о выступлении Николая II17 января 1895 г., историк сообщает, что проект царской речи написал Победоносцев, а затем отослал текст «на рассмотрение» Сергея Александровича в Москву [18] .
И. Е. Барыкина оценивает первые месяцы царствования Николая II в контексте реформ государственного управления, а также в ходе институционального строительства и общих модернизационных перемен пореформенного периода. Исследовательница констатирует наличие конституционалистских идей в поданных на высочайшее имя в конце 1894 – начале 1895 г. адресах и при этом делает важное замечание, что заявление принципиального политического курса в речи 17 января 1895 г. вовсе не означало предъявления программы, которая охватывала бы основные вопросы государственной жизни. Такая программа была сформулирована лишь к началу XX в. Автор следует сложившейся историографической традиции и считает опубликованную Ю. Б. Соловьёвым записку о самодержавии написанной Победоносцевым именно для Николая II. Историк со ссылкой на дневник Ламздорфа приводит важную для характеристики будущего императора деталь – о его не согласованном с отцом голосовании в Государственном совете в конце 1889 г. по вопросу о приговорах земских начальников. Чрезвычайно важным замечанием в контексте проблематики настоящего исследования является свидетельство И. Е. Барыкиной, что обнародование официальных бюллетеней в октябре 1894 г., в которых сообщалось о состоянии здоровья Александра III, явилось «уступкой самодержавной власти требованиям времени»: на основании этих публикаций «население империи могло судить о приближении нового царствования» [19] .
18
Софьин Д. М. Великий князь Сергей Александрович: путь русского консерватора. М., 2016. С. 103–104, 106–107.
19
Барыкина И. Е. Государственное управление России второй половины XIX века (особые формы и специальные институты). СПб., 2018. С. 88–90, 201, 209–210.
Книга К. А. Соловьёва посвящена разбору феномена пореформенного самодержавия, точнее – самодержавия второй половины пореформенного периода, с воцарения Александра III и до начала политического кризиса в 1905 г. Автор не останавливается на проблематике собственно «длинного 1894-го года», он вообще не выделяет этот период из обозначенной четверти века (1881–1905 гг.), изучаемой им как нечто цельное и единое. Однако историк все же затрагивает некоторые вопросы, которые имеют непосредственное отношение к эпохе перемены царствований в 1894 г. и к началу 1895 г.
Любопытно приводимое К. А. Соловьёвым наблюдение, что манеру милостиво принимать министров, а потом отправлять их в отставку Николай II унаследовал от отца (жаль только, что автор не ссылается на иное объяснение подобного стиля последнего императора у С. С. Ольденбурга, о чем говорилось выше). Несомненно, можно согласиться с утверждением историка, что личность Николая II «трудно понять в рамках элементарной дихотомии: сильный или слабый, волевой или нерешительный», однако следующая из этого констатация («решительность на бумаге» последнего императора «сочеталась с готовностью» «соглашаться с каждым своим собеседником») выглядит слишком обобщенной, приводимых им примеров явно недостаточно для выводимого из нее заключения: «И в этом сын очень походил на отца».