Самодержец
Шрифт:
— Всем держаться! Орудия, огонь! — Новоархангельск вот-вот должен был столкнуться с линкором англичан. Оба корабля разрядили свои пушки. Стальные шарики разрывали и дерево, и человеческую плоть. Картечь, выпущенная противниками, сразу же лишила жизни почти тридцать человек, еще сорок воинов, готовых друг друга убивать, были ранены.
На английском корабле уже изготовились к бою и седовласые матросы, некоторых из которых определили на флот по решению суда, и четырнадцати-пятнадцатилетние мальчики из благородных семей, которые только-только начинали свой путь на ниве становления флотскими офицерами Роял Нэви. Это в русском флоте ограничения по возрасту составляют шестнадцать лет, и то в порядке
Абордажный бой, несмотря на рвение Зейского оказаться быстрее на палубе сцепленного вражеского корабля, командир абордажной команды, который в данном случае принимал решения, — приказал принимать на своем корабле. Зейского, капитана, в грубой форме оттерли от первой линии профессиональных абордажников, чем Сергей Иванович оказался недоволен, но посчитал, что бой легким не будет и он окропит свой клинок английской кровью. Англичане перепрыгивали на русский корабль, перелетали на канате, стараясь приземлиться за пределами выстроившихся в три линии русских.
Выстрелы, дым, звон стали, крики и стоны, все смешалось в зловещей какофонии звуков, порождая мелодию смерти. Люди уничтожали друг друга.
Зейский уже разрядил оба своих револьвера и, не успевая вдеть их в кобуры, выкинул подальше. Уже и клинок обагрился кровью, это четырнадцатилетний Майкл Сеймур-Конвей, третий сын барона, заседающего в парламенте, пытался подкрасться в хаосе боя к русскому капитану, но был заколот точным ударом в сердце.
На выручку англичанам уже подоспел фрегат, и, когда одни англичане почти закончились, с левого борта появились новые противники. Русские абордажники, работая слаженно и профессионально, все же потеряли половину своих людей, а слаженный залп из мушкетов с подоспевшего фрегата еще больше ослабил защиту Новоархангельска.
Сергей Иванович Зейский был словно в тумане. Он отбивал выпады, разил врагов, получил укол то ли шпагой, то ли рапирой, в левое плечо. Ему рассекли щеку, но он продолжал сражаться, все время, пока этот праздник смерти длился.
Даже после, через много лет, Зейский так для себя и не прояснил, как именно он дрался, что сделал и как выжил.
И вот все закончилось. Полной тишины не наступило. Стоны и хрипы раздавались повсюду, тонущие моряки и офицеры, захлебываясь, взывали о помощи, а Зейский стоял на палубе вражеского фрегата и озирался вокруг, выискивая противников.
— Сергей Иванович, все закончилось, — к Зейскому подошел командир абордажной команды прапорщик Михеев.
Молодой еще мужчина был, как и капитан весь в крови и взирал на Зейского одним глазом, второй заплыл от удара, который командир абордажников получил еще в начале боя.
— Сколько живых? — спросил Зейский.
— На ногах только восемь человек, с вами, будет, — ответил Михеев.
А сражение тем временем продолжалось. Десятки кораблей схватились абордажным боем. Двадцать шесть английских линкоров было уже потоплено. Эскадра Хметевского, как ни пыталась избежать ближних боев, была зажата в клещи и уже потеряла три парохода — английские канониры знали свое дело. Вместе с тем контр-адмирал Хметевский оттянул на себя семнадцать кораблей противника, чем облегчил задачу остальному флоту. Русские побеждали. Уже шесть кораблей французов, три генуэзцев и один, принадлежавший Венеции, вышли из боя и устремились
Через три часа все было закончено. Россия, потеряв половину своего флота и две трети матросов и офицеров, одержала победу. А Дарданелльское сражение войдет в историю, как самая масштабная битва парусников. Грядет эра броненосных монстров и пара. Да и сложно будет в ближайшее десятилетие восстановить количество кораблей, которые были уничтожены в сражении.
А Зейский покинет флот, он, как опытный морской офицер оценит свои действия, которые привели к лишним потерям. Осознание, что из-за него из команды Ново-Архангельска осталось только двадцать четыре человека, пятеро из которых станут инвалидами, в понимании этого слова людьми из будущего, настолько будет довлеть, что умрет некогда жизнерадостный Сергей Иванович Зейский и родится монах Димитрий.
* * *
Галлиполи
22 октября 1762 года.
Григорий Александрович Потемкин, пользуясь своей властью, направился в войска, в корпус, который был призван контратаковать десант, что высадился на Галлипольском полуострове. Полковник жаждал на деле доказать прежде всего самому себе, что чин, полученный им столь легко, на самом деле заслуженный. Потемкин понимал, что главная его задача лежит скорее не в военной плоскости, а в управлении, но Григорию Александровичу постоянно казалось, что на него бросают косые взгляды иные офицеры, которые получали свои чины, съев пуд соли на военной службе и хлебнув фунт лиха там же.
Но полковника ждало разочарование. Как только стало известно, что была уничтожена эскадра, которая обеспечивала поддержку десанта неприятеля на европейский берег пролива Дарданеллы, начались сдачи в плен. Испанцы не горели воевать вовсе, а французы, видя, что на полуостров входит заведомо превосходящий десант, русский корпус, — так же увидели бесперспективность сопротивления.
И только на Военном Совете было принято решение частью сил переправиться на азиатский берег пролива, где у крепости Павлополь все еще сконцентрированы значительные силы неприятеля, как пришло ужасное известие.
Да! На этом клочке земли и моря будут тысячи печальных известий, но все они для Потемкина были ничто, чем-то, что привез фельдъегерь из Константинополя… Скончался Светлейший князь, генерал-фельдмаршал Христофор Антонович Миних. Сердечный удар все же добил и так уже больного сердцем человека, который для России сделал многое, очень многое, чтобы быть увековеченным в памяти. Аллея Героев пополнится новым бюстом.
Потемкин взял заводного коня и быстро, в сопровождении двух десятков казаков, рванул в Константинополь. Теперь именно ему предстоит, пока император не пожелает кого иного прислать, делать весь тот ворох работ, который ранее Потемкин делил со своим учителем Минихом.
Григорий скакал, не жалея лошади и слезы разлетались с его глаз. Холодный ветер стал причиной того, что глаза Григория Александровича наполнились слезами, да, именно ветер в этом виноват.
* * *
Чаннакале (Павлополь)
22 октября 1762 года. 11.30
— Это бессмысленно! — Ахмед-паша позволил себе повысить голос на командующего, английского генерал-фельдмаршала Джона Легонье. — Мне донесли, что руси сконцентрировали большие силы у Бусры и они готовы не только отбросить нас, но и отобрать еще больше земель у и без того лишь малой толики великой Оттоманской империи. Мои воины должны защищать осколок империи, чтобы не лишиться родины.