Самодержец
Шрифт:
Подобного настроя у русских команд не было, но и они плыли за своей победой. Воспитанные на подвигах адмирала Бредаля, на славных сражениях Уле Панто или Мадагаскара, матросы и офицеры русского флота не испытывали пиетета перед кем бы то ни было. Напротив, для не знавших поражений уже десятилетия, русский флот был победоносным.
— Тяжело нам придется, противник многочисленнее и настроен решительно, — тихо, только лишь для себя пробормотал Спиридов, отпивая глоток из большой чашки с кофе.
Здесь, на корабле, Григорию Андреевичу было наплевать на столовый этикет
На самом же деле — нет. Ничего больше он не контролирует. Подобные предстоящему сражения не могут быть управляемыми. И пусть план боя имелся, но кораблям всего русского флота было приказано стараться придерживаться общего плана, но при этом действовать по обстановке. И теперь, когда не удалось выйти на неподготовленного, сонного противника, план становился практически не актуальным.
После первых залпов корабельных орудий, когда палубы — а при таком скоплении кораблей — и вся окружающая морская гладь, покроются дымами, исход сражения будет определяться выучкой матросов, канониров, более совершенным оружием и удачей. Все это, может быть, только кроме удачи, на которую следовало лишь уповать, в русском флоте присутствовало.
— Ну, все. Господи, уповаю на волю Твою! — сказал Спиридов, как только корабль резко развернулся правым бортом и дал залп из имеющихся дальнобойных орудий.
Ни одного попадания не было, и противник продолжал сближаться, хотя для того, чтобы открыть ответную пальбу, уже было необходимо сейчас совершать маневр разворота. Капитан корабля знал свое дело, в чем генерал-адмирал убеждался ранее. Поэтому каким-либо образом вмешиваться в ход сражения Спиридов не собирался. На военном совете группа офицеров даже сделала робкую попытку отговорить командующего от участия в сражении. Но тогда Спиридов лишь улыбнулся, не потрудившись как-либо комментировать свой отказ. Он непременно собирался присутствовать на корабле во время эпохального сражения.
— К оружию! — громогласно приказал капитан корабля, понимая, что два ближайших английских вымпела собираются максимально сблизиться с русским кораблем, намереваясь взять линкор под Андреевским флагом на абордаж.
Другие русские корабли также открыли огонь дальнобойными орудиями, и все пространство заволокло дымом, столь плотно шли семьдесят шесть русских кораблей, намереваясь победить в схватке с противником, который располагал более ста вымпелами. Было бы существенно больше, если бы не потопление франко-испанской эскадры и части английского флота в проливе, за который сейчас и начали бескомпромиссный бой лучшие флоты мира.
Спиридов не знал, что его заместитель контр-адмирал Хметевский выключил из боя португальскую эскадру. Как не мог знать контр-адмирал и того, что русские пароходы находятся на расстоянии от вражеского флота, с которого через десять-пятнадцать минут откроют огонь с северо-запада, ударяя во фланг атакующего построения
Не знал Григорий Андреевич и того, что четыре русских монитора уже потопили испанский линкор шестидесятивосьмипушечный Сан Зенон, что в ходе этого боя испанцам удалось попасть в трубу одного из мониторов и столь сильно его повредить, что впервые в этом мире был фактически уничтожен полностью бронированный корабль.
Никакого линейного боя не получалось, вражеские корабли не собирались подставляться бортами даже тогда, когда их орудия уверенно могли поражать русские корабли. Попасть же во вражеский линкор, когда тот шел на максимальном ходу носовой частью было крайне сложно. Вместе с тем, единичные попадания были, пусть этого и не было видно Спиридову. И уже шесть неприятельских фрегатов вместе с двумя линкорами теряли свой ход и выпадали из боевой формации надвигающейся армады русских кораблей.
* * *
Сергей Иванович Зейский на своем, наспех отремонтированном корабле Ново-Архангельск, состоял в охранении флагмана русского флота. Его задачей было поддерживать огнем главный русский корабль «Петр Великий» и постараться не допустить сцепки вражеского корабля с русским флагманом. Тот бой, который навязывал противник, был понятен, но ранее не прогнозируем. Все-таки линейное сражение, когда корабли обмениваются залпами орудий, считалось более вероятным, нежели вот такое противостояние, сумасшествие, когда враг, казалось, идет на таран, стремясь своим самопожертвованием уничтожить и противника.
— Два румба норд-норд-вест, — скомандовал капитан первого ранга Зейский.
Офицер, стоявший у штурвала, испуганно посмотрел на капитана, но Зейский был невозмутим. Подобный поворот означал, что Новоархангельск пойдет наперерез одному из кораблей, который устремился к флагману русского флота и, словно завороженный, линкор противника не получил ни одного попадания и шел с полными парусами.
— К оружию! — скомандовал капитан Зейский и достал свой револьвер, дабы убедиться, что оружие заряжено. — Приготовить «демидовки» по правому борту, — озвучил очередной приказ Сергей Иванович и тихо добавил про себя. — Я отомщу за тебя, Дмитрий Леонтьевич.
Все время, что прошло с момента атаки англичан на Мальту, Зейский только и жил жаждой мщения за своего учителя и друга Дмитрия Овцына.
Сергей Иванович сейчас проявлял высшую степень эгоизма, он сознательно стремился поставить под удар и корабль, и команду, совершая то, что было не очевидно.
— Еще два рубма на норд-вест. Готовьте сцепку. Пойдем на абордаж, — жестко и бескомпромиссно прокричал Зе йский.
Абордажная команда, состоящая из двадцати пяти морских пехотинцев, прошедших школу пластунов, как и все матросы, стали вооружаться. Лица людей выражали суровую решимость. Страшнее абордажного боя в открытом море нет ничего. Падение в воду минимизирует шансы выжить, а расстояние между противниками столь мизерное, что порой можно ощутить тепло дыхания врага.