Самодовольный мистер Костюм
Шрифт:
— Ты, наверное, Сорайя.
Меня смутило, что она знала мое имя. Что Грэхем говорил ей обо мне?
— Да, это я. Приятно познакомиться, Лил, — я улыбнулась и села в кресло рядом с ее кроватью.
— Теперь я вижу, почему он так тобой увлечен. У тебя естественная красота, которую редко можно встретить.
— Большое спасибо.
Ее голос звучал устало и слабо.
— Грэхем очень скрытный. Он мог никогда не дать мне шанса познакомиться с тобой, поэтому прости, что сейчас я много на
Я сглотнула, не ожидая допроса.
— Ладно.
— Я знаю, временами мой внук может быть абсолютным придурком.
Я выпустила воздух, который задержала в легких, и рассмеялась.
— Да. Я узнала об этом довольно быстро.
— И я слышала, ты приструнила его с этой ерундой.
— Да.
— Хорошо. Но знаешь, в глубине души он не такой.
— Я начинаю понимать это.
— Когда его мать умерла, он переосмыслил все. У него заняло много времени вернуться к нормальной жизни. И в тот раз, когда попробовал это сделать, он обжегся.
— Женевьева?
Лил выглядела шокированной.
— Значит, он рассказал тебе о ней…
— Ну, я знаю не так много. Знаю, что она сейчас с его бывшим другом Лиамом.
— Да, это была плохая ситуация. Во многих отношениях это разрушило весь прогресс, возникший после смерти моей дочери Селии. Честно, я не была уверена, что Грэхем снова откроет свое сердце кому-нибудь. Но я чувствую, что это может произойти с тобой.
Когда я услышала это от нее, мое сердце, казалось, готово было разорваться.
— Я не знаю, что сказать.
— Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хотела убедиться, что ты знаешь: за его внешним видом скрывается гораздо больше. Кажется, ты знаешь больше, чем я думала, и это хорошо. Только не дай ему убедить тебя, что его не разрушить.
— Я больше боюсь, что он разрушит меня, если быть честной.
— Не бойся пораниться. Это гораздо лучше, чем никогда не испытать ничего сногсшибательного. Каждая временная радость лучше, чем ничего вообще. Ты боишься, что тебе причинят боль, как я боюсь смерти. Но это не значит, что я не буду жить каждый день на полную катушку.
Я взяла ее за руки и сжала.
— Спасибо за ваш совет.
Грэхем вошел именно в этот момент.
— Ой-ой, чувствую назревающую проблему.
И снова лицо Лил озарилось, когда она посмотрела на него.
— Хоть я и не хотела, чтобы ты проделал такой путь сюда, я рада, что познакомилась с Сорайей. Надеюсь, я не испортила вам вечер.
— Неа, мы просто… ели пасту. — Он коротко посмотрел на меня, и мы обменялись понимающими взглядами.
— Что сказал доктор? — спросила Лил.
— Он считает, тебе нужна операция на бедре. Они продержат тебя здесь пару дней, перед тем как перевести в центр реабилитации. Я поговорю с Камбрией, чтобы убедиться, чтобы они поместили тебя в самый высококлассный центр.
— Я не хочу, чтобы ты переживал обо мне.
— Ты могла удариться головой. Ты даже не помнишь, как это случилось. Конечно, я буду волноваться. Я просто рад, что не произошло худшее, бабуль.
— Я тоже, — сказала я.
Мы посидели с Лил еще час, перед тем как уехать обратно в город. Грэхем включил классическую музыку и оставался очень тихим во время всей поездки. Когда мы, наконец, заехали на Манхэттен, я заговорила первой.
— Ты в порядке?
— Да… я в порядке. Просто…
— Что?
— Просто, меня сегодня осенило, как никогда раньше, что она — единственная семья, которая у меня есть. Моя мать была единственным ребенком. Бабушка буквально… одна. Когда она уйдет, у меня никого не останется. Это, вроде как, отрезвляет.
— Однажды у тебя появится своя семья.
Он застал меня врасплох вопросом, который я не предвидела.
— Ты хочешь детей, Сорайя?
Я могла только честно ему ответить.
— Я не уверена.
— Ты не уверена?
— Не могу сказать, что уверена на сто процентов. Надеюсь, буду уверена к тому моменту, когда придется решать.
— У тебя такие сомнения из-за ситуации с отцом?
— Частично. На самом деле, я еще не анализировала это. Я просто не чувствую абсолютной уверенности, что материнство — это мое.
Он выглядел опечаленным моим ответом. Может быть, он не это хотел услышать, но я не хотела лгать ему. Так я всегда чувствовала.
Посмотрев на него, я спросила:
— Ты везешь меня домой?
— Я не планировал. — На его лице промелькнуло разочарование. — Почему… ты хочешь поехать домой?
— Я просто думала, после всего, что произошло с Лил…
— Ты думала, я захочу побыть один? Нет. Я не хочу быть один, Сорайя. Я устал быть один. Я хочу тебя в своей гребаной кровати сегодня. Нам даже не нужно ничего делать. Я… просто хочу держать тебя, пока засыпаю. Этого я хочу, если ты не против.
Даже несмотря на то, что это пугало меня, я не хотела другого.
— Хорошо, да.
У Грэхема так и не выдалось возможности приготовить свою пасту. Так как было уже поздно, мы взяли еду на вынос в Szechuan и поднялись наверх в его квартиру. Мы передавали бумажные коробки друг другу, пока сидели, скрестив ноги, на полу его гостиной и смотрели «Главный госпиталь».
— Я мог бы к этому привыкнуть, — сказал он, засасывая лапшу в рот. В этот момент на его лице появилось нетипичное мальчишеское очарование.