Самое древнее зло
Шрифт:
Матвей подумал:
— Ладно, я допускаю, что маг — это профессия. Но на Земле не бывало человека, который голыми руками противостоял бы сотне вооружённых людей. Разве что герои из индийских фильмов.
Маска Драгена отобразила снисхождение:
— У тебя искажённое представление о силе магов. Ты сразу повстречал Первомага, который является запредельно могущественным. Даже по нашим меркам. Ты общался с лучшими студентами Академии Химмельблю…
Я покраснела от похвалы.
— Ты сам стал сильнейшим внеклассовым магом. По причинам, которые ведомы только Магическим Струнам. Тебе кажется, что Голдивар наполнен специалистами.
— Но факт…
— Факт в том, что магов Пятой Отметки в мире не больше, чем у вас солдат с атомными бомбами. Таких как я, вообще единицы. Не только среди живущих, но и в истории Голдивара.
О! Матвей раздраконил Драгена. Быть может, проболтается, кто он такой? Я подозревала, что Драген — внеклассовый маг, способный контролировать хаос в своей голове. В теории таких быть не могло, но я убедилась, что на практике всё иначе.
— Факт в том, — продолжал Драген, — что остальные маги Голдивара — это простые люди, которые делают свою маленькую работу. Создают рулли движения для самоходок, клепают сельскохозяйственных слоггеров, зачаровывают обувь. Кто-то незаконно копирует музыкальные рулли Фрода Орста, кто-то батрачит в цехах «Форендлера», создавая тысячи мелких магических предметов: самоочищающиеся столовые приборы, светильники или слоггеров для любовных утех. Ливлинги, способные превращаться в хищников, отправляются в конторы сельскохозяйственных компаний, и поступают на работу охранниками. Защищают стада лошадей от других хищников. Фулели создают однотипные театральные умобразы, герои которых испытывают разнообразные приключения. Путаники работают на прокладке туннелей в горах.
— Хм…
— Факт в том, Матвей, что маги — это ремесленники, которые, отработав рабочий день, возвращаются домой, открывают бутылочку дрикка и садятся перед театральным умобразом. Даже если они и помышляют о власти, то у них нет возможностей её взять. Ну, а то, что гувернюрство — это тяжкий труд, я уже говорил.
Матвей не сдавался:
— Но всё же… Маг, пусть даже Первой Отметки, способен уложить простого воина?
— Ровно настолько, насколько сапожник способен уложить вооружённого тренированного солдата армии Гувернюра. Только если очень повезёт.
— Но защитное поле…
— Защитное поле — это сложнейшее магическое действие. Тебе, как внеклассовому, этого не понять. Например, она — поймёт.
Так как Драген кивнул на меня, я подтвердила:
— Я весь первый курс училась создавать защитное поле, которое могло бы задержать хотя бы муху или плевок наставника. Чего уж там говорить о стрелах арбалетов, которые зачаровали армейские маги?
Матвей поднял руки:
— Ладно, сдаюсь. Был не прав.
— Это не вопрос правоты, — смягчился Драген. — Это вопрос осведомлённости об устройстве мира, в котором ты очутился. Ты же попал сразу в такие условия, в которых обычный голдиварец никогда не окажется.
2
После этого разговора Матвей замолчал и отвернулся к окну. Так же молча он что-то делал на своём фотоаппарате: то ставил, то снимал окуляры. То смотрел задумчиво в окно. И вдруг — вскидывал фотоаппарат и делал снимок.
Он был так занят, что я наблюдала за ним, не таясь. Любовалась его красивым лицом и ловкими движениями, когда он прислонял к глазам уродливый фотоаппарат.
В душе моей снова шевельнулось что-то вроде зависти к Аделле. Она и красивая, и сильная, и Матвею нравилась. А я кто? Белобрысая девушка, похожая на миллионы таких же белобрысых девушек Химмельблю. Вдобавок мечтала работать в промышленности. Я — один из тех ремесленников, о которых только что презрительно говорил Драген. Стыдно сказать, но я тоже любила после тяжёлого учебного дня раскатать на столе рулль какого-нибудь популярного умобраза. Одну из тех бесчисленных историй с продолжениями. «Сериалы», как назвал их Матвей.
Впрочем, чему завидовать? Аделла была в плену у Первомага, а я принимала участие в делах, от которых зависела судьба двух миров.
Неплохо для белобрысой скромняжки? Только я этого вовсе не хотела, а вот Аделла только об этом и мечтала всю жизнь.
Я сама так погрузилась в эти мысли, что только сейчас заметила наведённое на меня тёмное око фотоаппарата. Матвей давно меня фотографировал, а я и не видела!
Я закрыла лицо руками:
— Ну, ты чего? Я же нерасчёсанная и лицо опухшее…
— Нормальное лицо, — ответил Матвей, убирая окуляр. — Мне нравится. Снимки будут хорошие.
Глава 46. Взгляд назад
1
Я подошла к неподвижной плоскости Барьера.
Расплывчатое отражение вытянулось в четыре моих роста, слегка закругляясь кверху. Чем выше, тем сильнее искажения. Зелёные холмы превращались в крутые скалы, а две из Семилунья казались не кругами, а бесконечно большими овалами, загибающимися за отзеркаленный горизонт.
Рядом с моим отражением появилось отражение Матвея:
— Много чудес видел в вашем мире. Но это самое грандиозное.
— В Голдиваре считается, что каждый обязан хотя бы раз в жизни увидеть Барьер.
— Почему?
— Вообще-то он занимает половину мира. Это, как бы, привлекает внимание.
Вытянутое отражение Матвея пожало плечами:
— Я начал читать «Летопись Закрытых Семилуний», но до Барьера Хена не долистал. Прежде, чем туда шагну, хотелось бы знать чуть больше.
Я повернулась к отражениям спиной. Я и Матвей стояли на заброшенной туристической тропинке где-то близ моря Войды, пустынной части океана. Граничившие с Барьером области были безжизненными. Не было ни рыбы, ни даже водорослей. Та живность, что забрасывалась сюда во время штормов, или стремилась уплыть, или умирала. Не удивительно, что Енавское Княжество было самым бедным в мире.
Мы спустились с холма к хижине. На крыше ещё торчали несколько букв на химмельском алфавите. Когда-то здесь была гостиница для любителей бродить вдоль Барьера. По плану в этой хижине нас должно было ждать снаряжения для путешествия за Барьер. Доспехи, рулли, автомат Матвея. Но енавцы снова проявили трусость и не спешили выполнять обязательства.
Во дворе возница мыл лошадей, поставив их под дождик из небольшой круглой тучки. Драген переговаривался с каким-то пожилым енавцем, который не скрывал своей неприязни:
— Глаза бы мои вас не видели! Не могу знать, когда доставят ваши вещи. Скоро.
Драген отображал на маске самые свирепые выражения, что ни капли не смущало енавца:
— Клянусь Триединым, обещали в ближайшие два витка подвести. Наверное, задерживаются в дороге.
— Два витка это много или мало? — спросил Матвей.