Самое главное приключение
Шрифт:
— Здесь красивее, чем в калифорнийских долинах, — вздохнула Эдит, — и это место превышает по размерам любую из них. Ни одна друтая долина в мире не представляет собой почти идеального крута, как эта, и нет другой, укрытой такими утесами. Подумать только, стены высотой в три мили!
— Меньше примерно на пятую часть мили, — поправил ее Оле, любивший точность. — Я следил за высотомером, когда мы снижались. Высота их примерно две и четыре пятых мили.
— Оле, вы невозможны.
Они спустились с песчаной косы и поднялись на небольшой холм, откуда открывался вид на всю долину. Минут через пять ходьбы они ощутили гнетущее неудобство. Думая, что они просто оттаивают в теплом воздухе
— Такими темпами, — засмеялась Эдит, — мы сбросим все наши шкуры еще до того, как доберемся до вершины холма.
Оле, пыхтя, как перекормленная морская свинья, изо всех сил старался не выглядеть эпатированным. Он мысленно поклялся, что не снимет больше ни один предмет одежды. Уважая его скромность, Эдит сдержала очередной порыв и ограничилась только верхней одеждой — хотя в этот момент предпочла бы быть Евой и видеть в нем Адама.
— Я знаю, в чем дело, — воскликнул Оле, вновь обратившийся к теоретизированию. — Мы находимся на глубине двух с четырьмя пятыми миль под поверхностью земли, не так ли?
— Трех, — сказала Эдит. — Но здесь слишком душно, чтобы спорить. Продолжайте.
— Тогда мы на дне шахты. Я имею в виду, — задыхаясь от усилий, объяснил он, — что мы как будто находимся на дне шахты. Весь этот воздух давит на нас.
— Кажется, вы действительно раздулись больше обычного, — признала Эдит.
Оле проигнорировал это подтверждение своей теории.
— И, — продолжал он, излагая почерпнутые из энциклопедий сведения, — на этой глубине ощущается внутреннее тепло земли. В глубоких шахтах бывает так жарко, что шахтеры больше не могут пробиваться вниз и им приходится обустраивать боковые коридоры, как кротам.
— Слава Богу, — вздохнула Эдит, — что вы не выучили наизусть всю «Британскую энциклопедию». Я просто не могу все это вынести в такую адскую жару.
— Мисс Лейн!
— О, я не то еще скажу… Не обращайте внимания, это просто нервы.
На гребне холма они, тяжело дыша, бросились на густую, поросшую мхом траву.
— Я больше никогда не буду проклинать холод, — заявила Эдит. — Вероятно, когда небо затягивают облака, это место становится похоже на паровую баню.
— И облака поглощают радиацию, — одобрительно добавил Оле. Эту жемчужину он, очевидно, нашел в единственном принадлежавшем ему шедевре Герберта Спенсера. Конечно, кажется маловероятным, что он обнаружил что-либо настолько разумное в потрепанной «Синей птице» или таблице логарифмов. — В таких случаях влажность бывает очень высокой.
— Да уж, воздух душный, как тепловатый гороховый суп на завтрак. Я сыта по горло. Давайте выбираться отсюда. Наденьте свою одежду. Легче носить ее на себе, чем таскать за собой.
Когда Эдит встала, чтобы отряхнуть свою куртку, внимание ее привлекло темно-синее пятно на лазури дальней стены. Пристально вглядываясь в эту синеву, она воображала, что может ясно видеть тусклый лазурный мир за пределами огромных утесов. Затем, отбросив иллюзию и посмеявшись над собственными причудами, она начала понемногу различать контуры тени. Пятно имело форму идеальной арки высотой по меньшей мере в три тысячи футов. Замечание Оле о том, что шахтеры роют боковые туннели, когда жара в шахте становится невыносимой, со странной настойчивостью всплывало у нее в голове. Что. если это была старая шахта, заброшенная за миллион лет до зарождения истории?
— Что вы увидели? — нервно спросил Оле, пыхтя в своей куртке.
— Ничего. Но посмотрите. Что это за тень вон там, на утесах?
Оле смотрел долго и пристально. Его глаза моряка видели не больше, чем смогла разглядеть Эдит. Не желая выдвигать несостоятельную теорию, он медленно развернулся, обозревая все сто шестьдесят миль пропасти.
— Вот еще одна, — осторожно начал он, — в трех градусах восточнее юга.
— Да, — сказала Эдит, — и я насчитала еще четыре. Итого получается шесть. Надо их исследовать.
— Верно, мисс Лейн. Я с вами.
Их усталость исчезла при мысли о приключениях. Взявшись за руки, они помчались вниз по небольшому холму кратчайшим путем, который должен был привести их через заросли высокого кустарника прямо к самолету. Смеясь, как пара детей, отправившихся на пикник, они нырнули в тень.
Внезапно огромный серый валун, преграждавший им путь. ожил с сотрясающим землю скрежетом. Эдит закричала и вцепилась в Оле. Тот застыл как вкопанный, парализованный ужасом.
После они не могли вспомнить, как добрались до самолета. Эдит помнила, правда, как Оле бросил ее в кабину. У него самого осталось лишь смутное воспоминание о том, как он крутил пропеллер, взбирался наверх и бешено пинал злые красные глаза в отвратительной змеиной голове, которая взлетела вслед за ним на массивной тридцатифутовой шее. Он клялся, что угодил в один ярко-красный глаз как раз перед тем, как мотор заработал, и тяжеловесный зверь плюхнулся брюхом в песок, размахивая в воздухе своими широкими бесполезными перепонками, похожими на крылья летучей мыши.
В ответ на тревожные расспросы капитана Оле и Эдит ответили, что поспешили вернуться из-за холода. Хотя Андерсон был сильно разочарован тем, что Эдит не обнаружила для него еще одну нефтяную скважину, он ничего не сказал. Капитан удовольствовался тем, что поручил Оле самую грязную работу, какую только можно было представить. Лейн находился далеко в глубине материка и руководил складированием запасов. Дрейк где-то выгуливал своих любимых собак.
Эдит и Оле сговорились молчать о своем открытии до тех пор, пока досконально не изучат райскую долину. Они начали сожалеть о паническом бегстве на корабль. Теперь они намеревались провести чудесный день, спокойно и без всякой паники исследуя обитель дракона. Они рассудили, что посадка на открытом месте защитит их от неприятных неожиданностей; избегая зарослей кустарника, высокой травы и нагромождений камней, они смогут многое увидеть, прежде чем какая-нибудь тварь вздумает за ними погнаться.
В тот вечер все собрались в капитанской каюте. Доктор, распаковавший свои научные принадлежности, пытался провести анализ зеленого яда, собранного в пасти гигантской рептилии на пляже. Но скудного оборудования оказалось недостаточно, и он со вздохом разочарования убрал пробирки.
— Придется ждать, пока не появится живая жертва.
— Разрешите мне взглянуть на вашу фляжку, доктор, — попросил Оле.
— У вас появилась теория? — рассмеялся доктор, передавая ему пинту густой и зловещей зеленой жидкости.
— Не в этот раз. Но у меня есть нож.
К удивлению собравшихся, Оле принялся смазывать восьмидюймовое лезвие своего смертоносного ножа липким зеленым ядом.
— Ну вот, — самодовольно сказал он, размахивая ножом, чтобы высушить яд, — больше никто ко мне так просто не подойдет.
— Но вещество может быть безвредным, — заметила Эдит, бросив на него многозначительный взгляд. — Вам лучше не слишком доверять этой гадости.
— Я рискну.
Говоря это, он бессознательно устремил взгляд на Андерсона. Капитан беспокойно пошевелился.