Самое лучшее случается неожиданно

Бажанов Олег Иванович

Вечером мы с Андреем уезжали из Анапы. Я не стал сообщать об этом Вере. Почему? До сих пор не могу дать честного ответа даже себе. Трудно признаваться в том, что ты - трус. Наверное, я думал, что больше не увижу её никогда...

– Значит, всё-таки узнал?
– в полной тишине произнесла Вера.

– Ты сильно изменилась. Повзрослела. Похорошела. Расцвела. Поменяла причёску. Очки вот... только голос и взгляд...
– Я глупо оправдывался, не находя нужных слов. Всё было так давно...

– А ты для меня был не мимолётным увлечением, - она разговаривала будто сама с собой.
– Я так

и не смогла выкинуть тебя из головы. Забыть. Всё время думала о тебе. Готовила уроки и продолжала чувствовать твои прикосновения, твои сильные руки. Как они крепко до боли держали меня в твоих объятиях. Не знаю почему, но мне этого хотелось. Наверное, я почувствовала родственную душу... или просто утонула в твоих глазах, которые смотрели на меня с таким огнём и желанием, что мне даже показалось, что быть счастливой - это так просто... Потом ты больше не появился, и от Лены я узнала, что ты уехал. Мне будто по венам полоснули лезвием... Я плакала, и в первый раз в жизни плакать было очень стыдно... не потому, что любила - потому, что ошиблась. А ведь никто кроме Натальи моих слёз не видел. Я познакомилась с ней на пляже в тот день, когда узнала от Лены, что ты уехал. В общем, с того момента я стала отчаянной в своей больной любви. Наташа говорит - отпусти, забудь, хрупкое счастье руками не удержишь. Умом понимала, что нужно отпустить, а сердце никак не соглашалось... ещё Наташа повторяла, что потерять любимого человека - это страшно, но ещё страшнее - так никогда его и не встретить. "Когда любишь впервые, - сказала она, - это всегда боль, но избежать её не получится. Ты думаешь, что уже взрослая и всё знаешь - а оказывается, что нет. Полюбить - это всё равно, что в первый раз испытать жажду, голод, ревность и неуёмное желание жить и дышать. Ни с чем не перепутаешь. Но, чем старше ты становишься, тем легче будут даваться расставания. Первый раз, когда тебя бросили, самый сложный. Ты ощутишь себя потерянной, словно маленький ребёнок, которому заново придётся учиться ходить и познавать азы всего на свете. Потом это уже не так больно". Как она права, моя милая добрая, мудрая Наташа!
– Вера тяжело вздохнула. Она не смотрела на меня, пребывая сейчас где-то далеко от этого места и от этого времени. Повисла пауза. В тишине было слышно, как тикают часы на стене.

– Почему ты тогда не сказала мне, что любишь?
– я не выдержал груза долгого молчания.

– А что бы это изменило? Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом лучше всяких слов говорят её глаза. Я думала, что ты меня любишь и понимаешь. Я тогда поверила тебе и потеряла и себя и тебя.
– Она подняла взгляд. Сейчас в нём не читалось ничего - ни эмоций, ни чувств.

– Ничего не потеряно. Человека теряешь, только когда он умирает. Мы с тобой живые.

– Я для тебя никогда не жила. Так - очередной рассказ из твоей книжки победителя.

– Нет не так, Вера! Мы снова встретились и можем любить друг друга! Любить по-настоящему!

– Прекрасно. Но, наверное, человеческая жизнь слишком долгая для одной любви. Пять лет ты меня даже не узнавал.

– Прости! Ты очень изменилась. Тогда, четырнадцать лет назад, я был не в себе после развода с женой. Поэтому сбежал. Но потом всегда искал такую, как ты.

– Почему же ни разу не приехал в Анапу?

– Я не помнил твоего адреса.

– Не хотел помнить... Знаешь, очень часто я приходила на наше место. И ждала. Не знаю чего... наверное, своего сказочного принца.

Я не знал, что на это ответить Вере - она была и всегда оставалась для меня той юной чистой девушкой, которая оказала мне скорую помощь, положив свою любовь и девственность на жертвенный алтарь моей израненной души. И мне было стыдно перед ней за свой неблаговидный поступок. Очень стыдно. И больно. Но сейчас передо мной стояла другая Вера - взрослая, которую я очень любил. И перед ней я не был виноват ни в чём.

– Вот видишь!
– Орлова по-иному оценила моё молчание.
– Я иногда завидую тем, кто без оглядки бросается в омут... То ли я больше не способна на такие чувства, то ли...
– Вера взглянула на меня.
– Какая-то часть тебя уходит с тем, кого теряешь... а когда вдруг встречаешь его вновь... грустно.

Будь эти слова произнесены другим человеком или с другой интонацией, они могли бы показаться не такими больными. Но сейчас они прозвучали с выражением полного безразличия, и от этого были тяжелы, словно гром во время осенней грозы.

– Ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал! Я очень дорожу тобой...
– произнес я, стараясь достучаться до её закрытого сердца.
– И ты это знаешь...

– Да. Ну и что? Отказываясь от человека однажды, отказываешься от него навсегда...

– Что?
– Я не сразу нашёлся, что ответить. Снова возникла тяжёлая пауза. Я взял начатую бутылку со стола и разлил остатки вина по бокалам. Мы выпили молча. Вера спокойно ждала, пока я судорожно пытался найти подходящие слова. Наконец, я выдавил:

– Помнишь, ты говорила, что нужно благодарить человека, сделавшего тебя такой?..
– И неожиданно выпалил: - Я тебя люблю!
– И затих. И уже с полной уверенностью и осознанием сказанного тихо повторил: - Я тебя очень люблю, Вера.

– Это было слишком просто...
– устало усмехнулась она.

– Что просто?
– Я напрягся и похолодел, потому что до меня постепенно стал доходить смысл услышанной фразы.

– Однажды я поклялась тебе отомстить. Сделать так, чтобы ты почувствовал ту боль, которую испытывают девушки, брошенные тобой.

– Ты специально за этим приехала в город?
– Мир иллюзий, выстроенный за пять лет моими страданиями и терпением, рушился на глазах. Я совсем поник. Казалось бы, такая близкая, желанная, находящаяся на расстоянии вытянутой руки женщина с каждым словом она становилась всё дальше, с вызовом бросая мне в лицо:

– Ну, что ты! Ты сильно обольщаешься в своей значимости для меня. Ты теперь никто в моей жизни. Когда я случайно увидела тебя у лифта пять лет назад, то сразу же узнала. Почувствовала, как ты раздевал меня глазами. Разозлилась, конечно. А план мести родился потом.

– Зря ты так, - произнёс я смиренно, позабыв обо всех своих принципах и самолюбии. Я любил эту женщину с глазами цвета луговых трав и волосами цвета спелого льна, и уже ничего не хотел без неё.
– Знаешь, никому не суждено испытать чужой боли, каждому отмеряна своя. И мне сейчас очень больно, поверь, Вера. Для меня ты самая лучшая. Скажи, как тебя вернуть?

– Лучшая? Лучшим приходится тяжелее всех. Я научилась быстро забывать лица людей, которые причинили мне боль физическую или душевную. Я не искала тебя. И вообще, предпочитаю более не подпускать к себе мужчин, - Вера медленно вышла из-за стола, давая возможность лучше себя разглядеть.