Самое лучшее случается неожиданно
Шрифт:
Я - писатель. И мужчина. Всю свою сознательную жизнь доказывающий себе и другим, что я - мужчина. Зачем? Долгое время моя внутренняя неопределённость толкала меня во все тяжкие. Вместо того чтобы нормально писать, я искал приключения, а работал урывками, используя часы, украденные у сна. Писал наспех, как и жил, рассказывал о ком-то другом, чужом, наполовину придуманном и не совсем мне понятном. Сейчас я пишу о годах своей юности, о молодости, о пребывании в мечтах о несбыточном и неосуществимом, о своих самых больших просчётах и ошибках. Пусть люди знают об этом и, возможно, кто-то
Я постараюсь показать, что последней инстанцией для любого потерянного человека является человек, а не какая-нибудь вещь или материальная ценность. Это так просто и ясно, но я только к сорока годам пришёл к пониманию этой истины. Расскажу о том, как вынужден был принять известие о скорой смерти матери, и жить с этим шесть долгих лет. Потом - смириться и принять смерть самого дорогого человека и потерю ещё одного очень близкого человека, которого терял уже однажды. И снова нужно было жить. Да, жить! Финал этого романа должен быть счастливым! Обязательно счастливым! Хватит уже мучить своих героев, они заслужили право на счастье! Все люди заслуживают счастья. А я?..
Потеряв и не найдя свою половину, сейчас я ищу спасение в творчестве. Любую боль заглушает работа. Работа заполняет собой пустоту. Если - любимая. Хотя и это только временное спасение. Но нет ничего более постоянного, чем временное. Мне никто не нужен. Значит, я - одиночка. Я понял это и осознал. И смирился. И теперь мне хочется быть в абсолютном творчестве, знать, что меня никто не потревожит, и что у меня есть много часов одиночества, чтобы писать. Книги - это рай! Я не знаю, что ждёт меня впереди. Знаю только, что ничто не помогает от боли и разочарований лучше, чем работа. А для работы мне нужно немного: комната, стол, компьютер. И тишина...
К всеобщему благу человечества, в мире всё устроено просто. Закономерно. Когда человек не противится и принимает всё то, что происходит вокруг, рано или поздно наступает равновесие с собой. Пусть не сразу осознаётся случившееся, становится яснее и принимается, как данность, но людской психике свойственно всё упрощать. И в этом есть преодоление горя, преодоление любой беды.
Утром следующего дня, побритый и наутюженный, в современное офисное здание я поднимался на лифте, пребывая в воспоминаниях. Затем шёл по длинному коридору. Стоял у двери с надписью "Плановый отдел". Жизнь как бы провела невидимую границу до... и после. Границу длиной всего в один месяц. Но граница эта Рубиконом проходила у меня в душе. Я был уверен, что там, за дверью, меня ждут, хотел и одновременно не хотел этого. Светлана оказалась права - за последний месяц я, словно оборотень в полнолуние, из человека толпы окончательно превратился в одиночку.
Наше окружение влияет и изменяет нас, хотим мы того или нет. Штука даже не в том, что трудно, например, жить среди алкоголиков и оставаться трезвым. Окружающая среда меняет нас на более тонком и глубоком уровне. Постепенно и незаметно. Я хорошо знал эту тему и понимал, как много уходит сил на сопротивление влиянию окружения. Это - как сдерживать телом напор воды из трубы, которую прикрываешь собой, улыбаться и одновременно решать задачки из учебника. Поэтому, чем раньше человек выберет и правильно очертит свой ближний круг, задав себе вопрос: "Этого ли я хочу?" - тем меньшая часть жизни будет для него потеряна.
Сомневался я не напрасно, в отделе моё появление облачили в праздник: плакат с крупными буквами "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, БОСС!" висел под потолком на самом видном месте, в оконных проёмах болтались разноцветные шары, а на моём столе стояли гвоздики. Даже стало как-то неудобно за такое внимание к моей персоне. Конечно, постарались всем отделом, но инициативу проявили Колька с Мишкой. Хотя, если говорить совсем честно, в душе я всё-таки был такой встрече рад. Хорошо, когда есть рука друга, ни к чему не обязывающая того, кто её протягивает, и очень утешающая того, кто её пожимает.
Неожиданно среди десятка пар знакомых глаз я наткнулся на пристальный взгляд Людмилы и понял, что она ищет в моих глазах ответ на свой вопрос. А знал ли этот ответ я? Пожалуй, уже знал. Значит, от разговора по душам сегодня никуда не уйти, и откладывать такой разговор не стоит.
Когда после общих приветствий, дружеских объятий и рукопожатий я подошёл к своему столу, Людмила ждала меня там.
– Пообедаем?
– предложил я после обычного короткого "здравствуй", стараясь выглядеть непринуждённо.
– Давай, - просто согласилась Людмила.
– Где?
Мы остановили выбор на ближайшем кафе, которое казалось нам уютным.
Людмила ушла, оставив возле стола тающий шлейф дорогих духов, который ещё долго витал по всему отделу.
Когда подошло время обеденного перерыва, я спустился на лифте на первый этаж, вышел на улицу, пересёк дорогу, открыл дверь в кафе и сел за свободный столик. Людмила запаздывала. Она появилась минут через пять.
Когда к нам подошла официантка и поинтересовалась заказом, Людмила, взглянув на меня, тихо бросила:
– Выбери сам. Я буду то же.
Я пробежал глазами по меню и выбрал нам обоим по комплексному обеду. На это ушло пару минут. Людмила молчала, лишь бросала на меня короткие задумчивые взгляды.
Официантка, приняв заказ, отошла от нашего столика. Но я не спешил первым нарушать молчание и сидел, рассматривая посетителей заведения.
– А у меня День рождения прошёл, - как бы между прочим сообщила Людмила, не глядя на меня.
– Когда?
– я переключил внимание на свою соседку по столику.
– Пятнадцатого мая.
– Так это же месяц назад...
– начал я и осёкся, вспомнив тот непростой для меня период.
– Я звонила и писала тебе, но ты был недоступен.
– Извини, что не поздравил. Ты же понимаешь...
– Я приезжала несколько раз, но мне никто не открыл дверь.
Я промолчал
– Гриднев, ты меня бросил?
– задала она свой главный вопрос.
– Ты так считаешь?
– невозмутимо посмотрел я на Людмилу.
– А ты как считаешь?