Самое Тихое Время Города
Шрифт:
Игорь уже отупел от звонков. Смерть стояла по ту сторону провода и ухмылялась. Стиснув зубы, Игорь поднял трубку в последний раз.
– Слушаю? – раздался на том конце до дрожи знакомый голос.
– Коля?
Тишина.
– Игорь? Ты?
– Я.
– Я… не ожидал… ты так давно… – Вдруг голос Николая резко изменился: – Господи, да Игорь же! Старик! Сколько лет, сколько зим! Ну как ты, где ты?
– Я дома, у родителей. Теперь тут живу. Работа – ничего, программирую потихоньку. Вот, решил обзвонить мушкетеров.
– Я так рад, я так рад, Игоряха! Ты, значит, еще помнишь наши мушкетерские похождения? Наши московские фантазии?
– Конечно, – насторожился Игорь, стараясь голосом не выдать возбуждения. – А что?
– Да так, – неопределенно отозвался Николай. – Я тут подумал, что можно было бы написать роман, так, скажем, в мэйнстриме…
– Ты пишешь?
– Почему бы и нет?
– Так ты писатель?
– Да нет, дружище, – засмеялся Николай. – Я физик. Работаю… ну работаю. И зарабатываю, надо сказать, – горделиво сказал Николай. – Не всякий ученый сейчас умеет зарабатывать головой.
– Ну в тебе не сомневаюсь, – усмехнулся Игорь. Что-то во всем этом нехорошо настораживало его.
– Может, свидимся? – небрежно и весело предложил Николай. – Давно не встречались. Надо бы пообщаться, поговорить…
– Встретимся. Обязательно встретимся.
– У тебя, как всегда?
– Конечно. Только разгребусь немного.
– Отлично! Помощь нужна?
– Пока нет, но, думаю, понадобится.
– Зови. Не стесняйся! И не тяни долго – я страшно по тебе соскучился!
– Ладно. Дай сотовый на всякий случай.
Николай продиктовал номер, взял взамен Игорев.
– Ну до встречи!
– До встречи, – медленно ответил коротким гудкам Игорь.
Николай ни разу не упомянул о смертях. Словно и не было других мушкетеров. Николай, физик, сотрудничавший с историком и архитектором перед их смертью. Человек, который прекрасно знал квартиру родителей Игоря.
Человек, который все знал.
Игорь медленно поднял трубку и набрал номер Елены.
Котенок Гигабайт сладко дрых на диване.
– А знаешь, ты даже еще ценнее, чем мне казалось! – Николай улыбался так, что Анастасии хотелось плакать и просить о прощении. – Да-да! Ты опять попала в точку. Предугадала. Почуяла – как хочешь. Этот самый твой Игорь, понимаешь ли, тоже очень непрост. Он тоже кое-что может. Слушай, если ты так боишься меня, так бери его, я тебя отпущу!
– Ты ведь чего-то за это попросишь?
– А как же? Конечно, за все надо платить.
– Чем?
– Договор. И служба.
Анастасия мысленно стиснула кулаки. Внешне расслабилась, закинула ногу за ногу.
– Но я хочу знать больше. Чего ты хочешь? Зачем тебе это все надо?
И тут произошло странное. Николай застыл в неловкой позе, мучительно сдвинул брови, губы двигались, словно пытались что-то произнести, глаза застыли. Он как будто к чему-то прислушивался. Затем снова улыбнулся и заговорил. Анастасия выдохнула – мгновение было слишком ужасным, будто кто-то дергал Николая за ниточки или внутри его что-то сидело и двигало им – как куклой.
– Ради всеобщего блага. – Он сел рядом. – Всеобщее равенство – миф. Сама посмотри – одни люди творят, другие только жрут и размножаются. Так устроено самим Богом, чтобы одни были быдлом, другие – царями. Так вот, дорогая, ты – из царей.
– Так на фига мне тогда договор?
Николай снова на мгновение застыл. Когда он заговорил, Анастасия чуть не завопила от ужаса. Зрачки его глаз сжались в крохотные точки. И смотрел на нее не Николай – кто-то другой.
– А затем, дорогая моя, что тогда только ты получишь мир. И пару коньков в придачу, – захихикал Николай. – А иначе… есть способ любого превратить в скотину. Запомни, я – бог. Я – могу.
Суббота.
Дворовая дымчатая кошка Мася сосредоточенно вылизывалась, сидя на крыльце. Солнышко показалось впервые после десяти дождливых дней, и вся окрестная живность вылезла греться. Обитатели дома еще вчера разъехались по дачам, и машин во дворе было мало.
У облупившейся светло-зеленой скамейки растянулся во весь рост здоровенный косматый черный пес по кличке Армагеддон. Как только сумел просочиться во двор сквозь решетку?
На дереве, тянувшем ветки из-за решетки соседнего двора, устроились два кота. Обычно они друг друга нещадно драли, но сегодня соблюдали перемирие, нарочито глядя куда-то мимо соперника. По подсохшему асфальту медленно и бестолково топтались жирные голуби, вороны на высоченном тополе о чем-то ворчливо перекаркивались. Воробьи суетились, как всегда.
На скамеечке сонно млел помятый мужик, которого тут все старожилы знали как Похмелеона, хотя никто не мог похвастаться, что хоть раз с ним пил. Об этом как-то никто не задумывался, просто все знали, что вот, живет тут в районе где-то такой мужик, и кличут его Похмелеон. И есть у него такой же забулдыжный пес Армагеддон. И живет он в оставшихся еще коммуналках, хотя где эти коммуналки, не знал никто. И проходят Похмелеон со своим Армагеддоном во все зарешеченные дворы, и замки им не помеха. Похмелеон клевал носом, и его очки так и норовили соскользнуть с носа на колени. Под рукой у мужика была вечная авоська с пивными бутылками – не то полными, не то пустыми. Ни обленившиеся секьюрити из соседнего элитного дома, ни местная милиция, ни консьержка его не гоняли – он был настолько привычный, что его уже никто и не замечал, как принадлежность пейзажа. Разве что дядя Костя, бывший хиппи, ныне интеллигентный тихий алкоголик.
Из-под арки в полусонный двор вошел молодой человек в джинсовом костюме и темных очках, с большим пухлым пакетом из солидного супермаркета. Остановился на секунду, окинул взглядом двор. Подошел к крыльцу. Мася чуть приподняла голову, оторвавшись от умывания, отметила, что молодой человек открыл дверь, не набирая кода. Просто открыл – и все. Старая ворона, от веку жившая здесь в собственном гнезде, помнила, что так сюда входили лет двадцать назад, когда дверь была другая, да и вообще все было не так.
Вот и сейчас было не так.
Похмелеон что-то забормотал во сне, дернулся, поймал падающие очки, недоуменно заморгал глазами и снова заснул.
В дверь позвонили намного позже, чем Игорь ожидал. Николая он давно заметил из окна, но кто же на третий этаж поднимается пятнадцать минут? Что он там в подъезде делал?
Чубайс Гигабайт удивленно уставился на дверь и вдруг зашипел. Игорь взял рыжий комок бешенства за шкирку и зажал под мышкой. Открыл дверь.
Николай стоял, сняв очки, и так знакомо улыбался – чуть прищурившись и склонив голову набок. Почти не изменился, разве что как-то увереннее стал. Красивый блондин с серыми глазами и роскошными ресницами, с мужественным подбородком и прямым носом. Арамис, одним словом.