Самоход. «Прощай, Родина!»
Шрифт:
Пушкари принялись рыть капониры, а бойцы взвода управления, которых комбат решил использовать как пехоту – траншею. К этой деревне должен был подойти батальон ополченцев, но пока их не было.
Бойцы с тревогой прислушивались. Громыхало со всех сторон: и с севера, и с юга, и с запада, и с востока – это вели стрельбу пушки. Их звук слышен за 5—10 километров, пулеметная же стрельба – за 2 километра. Все боялись попасть в окружение, зачастую это плен, смерть. И уж лучше смерть в бою, на глазах у товарищей, чем позорный плен. Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин, а за ним и карательные органы
Орудие Виктора расположилось за избой – там бойцы выкопали неглубокий капонир. Пушку хорошо прикрывали кусты смородины, растущие на огороде. Осень стояла теплая, листья были еще зелеными, не опали и хорошо маскировали пушку.
Наступил вечер. Поев всухомятку, уставшие бойцы улеглись спать, предварительно выставив караул.
Первым выпало дежурить Виктору.
Около одиннадцати часов вечера послышался неясный шум с востока. Не звук моторов, а именно шум, напоминающий звук морского прибоя.
Виктор сразу разбудил командира орудия:
– Слышу подозрительные звуки.
Сон с сержанта сразу слетел.
– Идем.
Но оказалось, что это подходил к деревне батальон ополчения. В ночной тишине шум множества ног и легкое бряцание оружия производили эти странные звуки.
Батальон был не укомплектован полностью и имел две полноценные роты.
Комбаты определились с позициями, и ополченцы сразу стали рыть окопы. После длительного перехода они очень устали, но понимали, что единственная возможность уцелеть при обстреле – это зарыться в землю. Только она, землица родимая, укроет и защитит от пуль и осколков.
Когда рассвело, Виктор разглядел бойцов ополчения. Одеты они были в гражданское, оружие разномастное, видимо хранилось на складах еще со времен Гражданской войны. Некоторые набили лопатами кровавые мозоли. Большая часть ополченцев – невоеннообязанные по состоянию здоровья или имевшие бронь от призыва. Но грянула война, и люди добровольно пришли в военкоматы.
Формировались батальоны ополчения по месту жительства, выучка у бойцов была слабая, и потому потери были большие. Да и как им не быть, если Виктор заметил на лицах некоторых ополченцев очки? А ведь «очкарикам» трудно совместить прицел, мушку и цель. Тем больше возросло его уважение к этим людям. Каждый из них имел право отсидеться в тылу, и никто бы слова худого не сказал в его адрес.
Ополченцы пушкам были рады, поскольку сами они не имели ни противотанковых ружей, ни противотанковых гранат.
Но и батарее с ополченцами было спокойнее. Прорвись немецкая пехота – и противотанковые снаряды их не остановят, как и личное оружие малочисленных пушкарей.
Ополченцы подходили к самоходкам, знакомились с расчетами. Пушка была мощной, но в комбинации с тягачом смотрелась несуразно и архаично и на ополченцев впечатления должного не произвела – Виктор видел их разочарованные лица. Ничего, бой покажет, кто чего стоит.
До полудня ничего не происходило, ополченцы продолжали обустраивать позиции.
Глава 3
Десант
А потом
Пикировщики Ю-87 работали не спеша, не встречая сопротивления нашей авиации или зенитной артиллерии. Некоторые ополченцы пробовали стрелять по «лаптежникам» из винтовок, но что пикировщику винтовочная пуля? Да еще попасть в подвижную цель надо суметь!
Взрывы грохотали, земля тряслась, все вокруг заволокло дымом, в воздухе ощущался запах сгоревшего тола.
Сбросив смертоносный груз, пикировщики улетели. Но не успели «юнкерсы» скрыться из виду, а ополченцы привести себя в порядок, как снова уже несколько голосов закричали:
– Воздух!
На этот раз мимо них и на приличной высоте прошли «Юнкерсы-52». Потом из них стали выпадать черные точки, и видевшие это сначала подумали, что летят бомбы. Но над точками раскрылись парашюты.
Десантников было много, не меньше сотни. Однако «юнкерсы» сбрасывали их далеко, километра за три-четыре от позиций. К тому же немцы обычно сбрасывали парашютистов в нашем тылу, для захвата важных узлов – железнодорожных мостов, переправ, узловых станций. Для таких случаев существовали войска по охране тыла, НКВД, но только не в данной ситуации, когда было неизвестно, где фронт, где тыл, где свои, а где чужие?
У батальона ополченцев была своя задача – оборонять позиции у деревни. Десант встревожил всех своим появлением, но комбаты решили – парашютистами есть кому заняться. У ополченцев рации не было вообще, а рация взвода управления была разбита осколками. В общем, вышестоящее командование о десанте не знало, а если бы и узнало, то не смогло бы предпринять никаких мер, поскольку никаких резервов не имело.
Сброшенные на парашютах немцы были непростыми десантниками – это была рота полка «Брандербург-800». Этот полк состоял из чистопородных немцев, в совершенстве владевших русским языком. Военнослужащие прошли подготовку по подрывному делу, диверсионной работе и при заброске в тыл Красной армии были переодеты в красноармейскую форму, имели поддельные красноармейские книжки и наше оружие. В нашем тылу они убивали военнослужащих, резали линии телефонной и телеграфной связи, уничтожали партийных и советских работников, захватывали мосты и удерживали их до подхода фашистских войск, сеяли панику в тылах, крича, что немцы обошли их и все попали в окружение, портили военную технику, передавали по радио разведывательные данные. В общем, крови нам они попортили изрядно. Красная армия подобных подразделений не имела.
Немцы приземлились без потерь. Парашюты они не собирали и не прятали, как это обычно бывает при выброске диверсантов. К чему? Через несколько часов или дней эта территория все равно будет занята войсками вермахта.
Немцы были одеты в форму частей НКВД с петлицами василькового цвета. С такими подразделениями старались не связываться армейские части – побаивались после массовых репрессий тридцать седьмого года и «чисток» командного состава РККА. К тому же в такой форме удобно устраивать заставы на дорогах. Они также вполне могли бы сойти за заградительные отряды, особенно учитывая неразбериху в тылах Красной армии.