Самолет без нее
Шрифт:
— Легко. Не забывай, что я — Карвиль. У меня полно бабла.
— Вряд ли твое бабло тебе поможет, если тебя угораздит столкнуться с моей бабушкой, Николь. Она тебя на куски порвет и чайкам на корм выбросит.
— Оставь свои казарменные шуточки при себе. Меня от них уже мутит.
Марк отодвинулся от нее на несколько сантиметров. Самообладание этой пигалицы его поражало. Ах, как ему хотелось бы стереть с ее губ эту ухмылочку! И заставить ее говорить! Она напоминала ему дерзкую девчонку, с которой никто не может справиться.
— Ты, наверное, рассчитываешь переночевать у нас? Надеешься, что я приглашу тебя к себе в спальню?
Его рука поднялась чуть выше. Он понимал, что наносит сопернице удары ниже пояса, но ему уже было на все плевать.
— Прости, красавица, но сегодня ничего не получится. Я, как бы это сказать, не в форме. Пострадал тут от одной…
— Если не заткнешься, я закричу!
Рука Марка остановилась, немного не добравшись до груди Мальвины.
— А знаешь, ты не такая уж уродина. Тебе надо лучше одеваться…
— Убери свои лапы!
Голос Мальвины дрожал — бетонная стена дала трещину.
— Я имею в виду, сексуальнее, — как ни в чем не бывало продолжал Марк. — И ты станешь очень даже ничего… Грудь, конечно, маловата…
Рука Марка замерла на небольшом бугорке, приподнимавшем ткань лилового свитера. Ему показалось, он слышит, как колотится ее сердце.
— Но ты же можешь прикупить себе новые сиськи, побольше, правда?
Мальвина сжала пальцы на правой руке Марка — десять тоненьких, лишенных когтей пальчиков, неспособных никому причинить боль. Обкусанных чуть ли не до крови.
Марк наклонился вперед, губами едва не касаясь шеи Мальвины. Он чувствовал, как она напряглась. Ее пальцы словно свело судорогой, а тело закаменело. И вдруг Мальвина неожиданно расслабилась и обмякла. У Марка было ощущение, что из тела девушки вынули скелет.
Марк крепче прижался к Мальвине и прошептал ей на ухо:
— Больше никогда не смей меня задирать! Никогда! Ты меня слышишь?
Дверь вагона резко распахнулась. Вошел контролер, вернее, контролерша, довольно молоденькая. Она быстро прошла мимо Марка и Мальвины, сидевших тесно прижавшись друг к другу, понимающе улыбнулась на ходу и исчезла в противоположном конце вагона.
Марк еще немного усилил хватку. Наставил маузер на свою пленницу и сказал:
— Все, игры кончились. Говори, что ты задумала?
— Пошел к черту.
Марк улыбнулся:
— Не смеши меня, Мальвина. Не то отшлепаю, как непослушную девочку.
— Я старше тебя, засранец!
— Это я знаю. Странно, а? Все вокруг твердят, что ты — опасная сумасшедшая, а мне почему-то в это не верится. Ну ни капли.
— Кто это — «все»? Гран-Дюк, что ли?
— В том числе.
— Нашел кого слушать. Этого брехуна.
Мальвина понемногу приходила в себя. Марк понимал, что не должен ослаблять бдительность, но ничего не мог с собой поделать — пигалица не внушала ему опасения. Он снова поднял на нее маузер.
— Ну, больше он никому не сможет врать. С пулей в сердце это затруднительно. Скажи, зачем ты его застрелила? Из-за того, что он тебя ненавидел?
Мальвина, не успев толком встрепенуться, снова сникла. Она посмотрела на Марка своими карими глазами, в которых чуть ли не помимо ее воли проскользнуло что-то теплое.
— Ты что, Витраль? — пробормотала она. — Я его не убивала.
Она чуть помолчала и добавила уже более уверенным голосом:
— Кстати, заметь, я бы, может, и не прочь. Но кто-то подсуетился раньше меня.
— Ты что, за дурака меня держишь? Его труп вывалился на меня из шкафа, а твоя машина стояла рядом с домом.
У Мальвины задрожали ресницы. Ее глаза метались, словно две мухи, попавшие в пустой стакан.
— Говорю тебе, когда я туда пришла, он уже был мертвый! Клянусь! Я приехала к Гран-Дюку часа за два до тебя, не больше. А он уже был холодный. И угли в камине успели остыть.
Марк закусил губу.
«Она не врет», — понял он.
Когда он нашел Гран-Дюка, тот был мертв по меньшей мере уже несколько часов. Мальвина явно говорила правду, к тому же ее версия выглядела вполне правдоподобно. Не совершает ли он великую глупость, вопреки здравому смыслу доверяя этой психопатке? И, если она ни при чем, кто убил Гран-Дюка? Перед его внутренним взором всплыл образ Лили.
— С какой стати я должен тебе верить?
— А мне плевать, веришь ты мне или нет.
— Ладно. Тогда зачем ты пришла к Гран-Дюку?
— Посмотреть на его коллекцию. Я фанатею от стрекоз. Ты, подозреваю, тоже…
Марк невольно улыбнулся. Впрочем, маузер он не опустил. И тут вдруг Мальвина выкинула очередной финт.
— Слышь, Витраль, — сказала она. — А может, это ты его мочканул? Моих отпечатков там нет, зато твоих — навалом…
«Вот мерзавка! К тому же — умная мерзавка. Для ненормальной — даже слишком умная».
— А ты… — Марк с трудом преодолел замешательство. — Ты хоть в курсе, что произошло? Гран-Дюк написал в дневнике, что собирается покончить с собой. Пустить себе пулю в лоб. И упасть головой на старую газету…
— Нет, я об этом не знала.
Мальвина чуть поколебалась. Совсем недолго — за окном успели пронестись три столба.
— Придется допустить, — сказала она, — что этот придурок просто промазал.
Вот сейчас она солгала! Марк это сразу почувствовал. Возможно, накануне самоубийства Гран-Дюк звонил Карвилям? И поведал нечто такое, о чем умолчал в своем дневнике?
— Гран-Дюк что-то узнал! — почти выкрикнул Марк. — Он не мог не доложить о своем открытии твоей бабке. Что он вам рассказал? Говори!