Самолет для валькирии
Шрифт:
Последнее время, они целиком были завязаны в своих делах на генерала Кованько и его команду. Тем более, что дела авиационные, так смачно показанные полётами над Парижем, привели пол-Франции в буйный восторг. Ну и награждение генерала, "как человека, обеспечившего первые полёты..." орденом Почётного Легиона, тут тоже сыграло немалую роль.
Генерал был представительный, так что за его широкой спиной, братья и спрятались, когда шумиха вокруг них, вокруг самолётов достигла апогея. А то, что наградили генерала, а не их, братьям от этого не было ни холодно, ни жарко. У них было на уме много дел. И эти дела, как водится, были далековаты от "Парижей".
В Париже "внезапно" узнали подробности "испытания лекарств" и на пару дней Александр затмил своей славой даже генерала. Публика ломилась в Русский Салон огромными толпами. И больше даже не за тем, чтобы ещё раз увидеть выставленный временно в экспозицию, и подвешенный под потолком дельтаплан, а посмотреть на сумасшедшего, который сам, по собственной воле, будучи в трезвом уме и твёрдой памяти, привил на себя чуму... и выжил.
Да, в Париже помнили газетные заголовки тех времён, когда "испытание лекарств" было в самом разгаре. Но так как представлено всё действо прессой было в весьма неприглядном виде, никому из газетчиков и в голову не пришло опубликовать имена "смертников". А представлено всё это было так, как будто не какие-то добровольцы на себя привили, а "злые русские сатрапы" на приговорённых к смерти.
Когда Богданов это узнал у него очень долго глаза были круглые-круглые. А Григорий... Он злобно втянул в себя воздух, оглядел публику -- публика состояла в основном из дам, - и тихо стравил его сквозь зубы. Было видно по лицу, что он ещё один "узелок на память завязал". Но вот "доктор Богданофф" ещё долго возмущённо размахивая руками, пытался что-то объяснить обывателям, пришедшим "засвидетельствовать ему почтение". Ведь среди них было и много тех, кто помнил ту - грязную интерпретацию, но запамятовал о свежей, недавней.
Когда настало время возвращаться, первой забегала Ольга.
Всё ещё находящаяся в растрёпанных чувствах, она сразу ударилась в панику. Глядя на неё, и Александр тоже начал проявлять некоторые признаки беспокойства.
Григорий, заметив метания "подопечной" не очень обратил на это внимание, так как списал всё на то, взыскание, что наложил за её самодеятельность. А оказалось всё очень даже неприятно.
Примерно за день до отъезда, в номер стремительно вошла Натин и огорошила братьев.
– У наших студентов неприятности! Надо что-то делать.
– Какие-такие?
– не понял Василий.
– Кто-то в полицию попал?
– высказал "догадку" Григорий.
– Нет. Но...
И Натин поведала братьям суть приключившейся беды.
Оказывается, пока Ольга и Александр, в компании с братьями и принцессой мотались по Франции, они пропустили много... православных церковных служб. И теперь надо было как-то их "отмазывать". Александр просто отмахнулся от этого, типа "отбрешусь как-нибудь". А вот в Ольга была в натуральной панике. Ведь ей надо было по прибытию в свои "родные пенаты" отчитаться справками(!!!) о том, где, когда и как она посещала службы, как исповедовалась и так далее.
Василий знал об этой "засаде" и просто хлопнул себя по лбу рукой - забыл! Но когда он увидел дико ошарашенное лицо братца не выдержал.
– А я тебя об этой хне предупреждал, братец!
– максимально ехидно заметил он.
Братец "подобрал челюсть", привёл харю в более-менее разумный вид и спросил.
– Так это ты... поэтому меня натаскивал на "веру бахаи"?
Василий картинно кивнул и подтвердил.
– Ясное дело, братец! Иначе эти попы нам бы весь мозг выели.
Василий прищурился и с подозрением осведомился:
– Но ведь я тебе давал на ознакомление Уложение...
– Я его читал!
– поспешно подтвердил братец, но по его лицу было видно, что если и читал, то поверхностно и не особо вдумываясь(14).
– И что-то мне подсказывает, что ты даже не подумал, что из того Уложения следует -- также ехидно заметил Василий. При этих словах Натин подобралась. Весь диалог братьев её стал забавлять. Тем более, что она уже поняла, что дальше скажет Василий. И он не подвёл.
– Кстати братец! Если ты, например, возьмёшь и женишься тут на некоей православной особе...
– намёк был прозрачный, Натин фыркнула. А Василий, с некоторым даже садизмом, стал цитировать
– ...То обязан будешь обратиться в православную веру, ибо: "Статья Сто девяносто два. Если один из родителей не христианской веры воспитывает детей не в Православной вере: расторжение брака, ссылка в Сибирь". Статья Сто девяносто восемь. Уклонение от крещения и воспитания детей в Православной вере: заключение до 2 лет. Статья двести двадцать. Не привод детей в церковь: духовное и гражданское внушение. Статья сто девяносто. Отвлечение от веры ненасильственное: ссылка до 10 лет, телесные наказания, клеймение; насильственное:ссылка до 15 лет, телесные наказания, клеймение. А теперь представь какая благодатная почва для клеветы и диверсий в твой адрес будет создана твоей женитьбой! Ведь любая падла может заявить, что ты насильственно заставляешь выйти бедную женушку из православия. И тебе придётся бесконечно доказывать, что ты не верблюд. А если ты таки сломаешься, и "примешь веру", то тебя тут же нагрузят обязательством ходить на службы. Многие часы стоять и выслушивать этот бред, нюхать испарения немытой толпы. И далее, и далее, и далее... Ведь там не только МЫТЫЕ обыватели стоять будут. Но и "всякие прочие".
Григорий представил всё в красках и запахах, и тут же скривился. Живое воображение ему это быстро нарисовало. Однако мысли, как у и всякого прожжённого хулигана (а в детстве он был именно прожжённым и именно хулиганом!), тут же принялись выкидывать разные идеи насчёт того, как обойти всю эту мутотень. Однако, по выражению лица Василий понял, "куда думает" братец и поспешил обломать.
– Думаешь избежать?
– оскалился он наблюдая за изменениями в физиономии братца. Ведь реально прочитал мысли.
– А вот фигушки! Тебя припишут к приходу. Где ты будешь посещать службы. И на входе будет сидеть староста со своим гроссбухом, где будет отмечать пришёл ты или нет. А если ты ему заплатишь, чтобы он проставил, то на тебя и старосту с великой радостью ДОНЕСУТ "добрые самаритяне". Причём донесут наперегонки.
Насладившись скривившейся харей братца Василий продолжил.
– А ты думал, откуда такая неуёмная тяга донести, написать донос, кляузу "в органы" в двадцатые-тридцатые годы, исследуемой ветви вероятности?(15) Всё отсюда же -- из "православной культуры", из нашего "доброго царизма" и его Законов Империи, который до судорог "любит" наш "доктор Александр".
Василий и дальше собирался троллить братца Уложением, но тот мотнул головой, отбрасывая неприятные мысли, и задал более конкретный вопрос, нежели отвлечённое цитирование