Самолет для валькирии
Шрифт:
– И мы несколько отклонились от нашего обсуждения.
– заявила она, сменив лукавое выражение.
– Нас, в небогатом наряде, называли "монголкой".
– тут же завернула разговор прогрессорша.
– И, судя по произношению, это что-то означает. Не только как название нации. Отсюда, два вопроса: почему при богатой одежде -- смотрят на одежду и обращаются как положено, а если нет, то смотрят на лицо и обращаются как с животным, даже если одеяние соответствует не бедным слоям общества?
Настолько
– Не бойтесь отвечать откровенно, так как те, кто нанёс мне оскорбление уже наказаны. Мне надо знать, в чём тут дело. Чтобы не попадать в неприятные ситуации.
Все трое надолго задумались. Потом, после серии переглядываний, начал Липман.
– Я заранее прошу прощения, но те НЕГОДЯИ -- Липман выделил слово интонацией, - использовали слово "монголка" в... э....
Липман замялся. Но Натин его подбодрила улыбкой.
– В смысле слабоумная.
– выпалил Липман и покраснел.
– То есть, это слово является синонимом "слабоумия"?
– спокойно уточнила Натин.
– Да, госпожа Натин!
– чуть не вспотел Липман отвечая.
– Тогда многое проясняется. Но... получается, что целая нация записана... в слабоумные?!!
– изумилась Натин.
– Пожалуй, тут стоит объяснить подробнее... Я знаком с теорией, которая лежит в основании этого убеждения... Или наоборот: убеждение, в основании теории.
– - Внезапно вступил в разговор Пьер.
– Если начать с самого начала, вы стали жертвой довольно старого предубеждения...
Натин изобразила на лице самое живое внимание. Хотя и догадалась уже что Пьер скажет. Просто "сложить два и два" уже из услышанного не представляло труда.
– Когда вы были в богатом платье, вас воспринимали как богатую и состоятельную госпожу из стран Юго-Восточной Азии. Тайланд, Бирма, Китай. Но когда вы появились в одеянии небогатом, то вы стали выглядеть как служанка-рабыня европейских господ. А рабыни, набранные в Юго-Восточной Азии, из-за плохого знания языка выглядят в общении как слабоумные.
– Спасибо, я уже догадалась насчёт этого -- слегка разрядила обстановку Натин своим смехом.
– Но, как я полагаю, за всеми этими предубеждениями стоит и какая-то традиция?
– Не только традиция, но и целые теории.
– Это ещё интереснее!
– вы могли бы указать на кого-то, кто эту теорию описал наиболее чётко?
Липман, расслабился. Натин, хоть и продемонстрировав свой статус, на них не злится, проявила себя как отвлечённый исследователь, любопытствующий насчёт обычаев чужого народа. А это значило, что предварительный заказ на исследования и услуги, что она уже озвучила в предыдущих встречах, остаётся в силе.
По большому счёту он был прав. Но он даже и не подозревал насколько далеко идущие последствия скрываются за "простым любопытством" проявленным этой "восточной принцессой".
Натин увидев в глазах Липмана энтузиазм, вопросительно глянула в его сторону приглашая высказаться.
– По моему мнению, наиболее полно теорию разных рас описал в своём труде Жозеф Артюр де Гобино. Оно называется "Эссе о неравенстве человеческих рас".
Когда Натин ушла, все трое не сговариваясь вернулись за столик. Было что обсудить.
– Ну и что вы на это скажете?
– развёл руками Липман. Ему последняя встреча с "работодательницей" далась особо тяжело. Ведь именно он её организовал. И "скользкие моменты" которых в разговоре было множество, воспринял на свой счёт. Как будто именно он был виноват в том, что на эту мадемуазель напали, смертельно оскорбили, да ещё потому, что она вырядилась не зная особенностей местных "суеверий".
– То, что она сказала по опасности излучения радия -- для меня откровение!
– тут же поделилась своим мнением Мария.
– Можно ли этому верить?
– Дорогая, ты видела схему прибора, что она начертила. Уже с первого взгляда видно, что она остроумна и будет работать. А это означает, что она знает о чём говорит.
– Собственно я не об этом...
– вымолвил Липман.
– Я как-то себя чувствую... Не в своей тарелке. И, признаться, виновато.
– Это почему?
– удивился Пьер.
– Дама уж сильно экстравагантная! И если мы, предполагаем на неё работать... Стоило бы знать чем она живёт заранее! И эти кинжалы в рукавах!...
– Они вас шокировали?
– заинтересовался Пьер.
– Не то слово! Это так нецивилизованно!
– А я её не осуждаю.
– спокойно кинула Мария.
– Я представила себя в чужом городе, одну, да один на один с аборигенами, у которых свои понятия о культуре и приличиях... да ещё не знаешь, когда и куда смотреть, чтобы тебя случайно не зарезали...
– Но, помилуйте! Это же Париж! Мы, цивилизованная страна!
– Воскликнул Липман.
– Я утрирую.
– сдержанно улыбнулась Мария.
– Но то происшествие с хулиганами... Я поставила себя на её место. И не могу осудить.
– И её понятия о том, что должно...
– задумчиво заметил муж.
– Да. Как бы она о нас, не сложила крайне нехорошее впечатление. Вообще о европейцах. Ведь действительно у нас здесь негров и "жёлтых людей" за равных не держат. А держат за говорящих животных.
– И, тем не менее... Мы уклонились от сути.
– попробовал прервать неприятную тему Пьер.
– будем ли мы работать на эту "принцессу"?
– Вы думаете, что она всё-таки принцесса?
– сделал вид что удивился Липман.