Самолёт для валькирии
Шрифт:
Подкатилась к Александеру и тут же завела какой-то отвлечённый разговор, которому тот явно обрадовался. Натин, удовлетворённо кивнула и тут же переключилась на Элен. Глянула на Румату, но почему-то тут же сдала назад.
По взглядам, кидаемым Элен на Румату, писатель понял, что не так давно между этими людьми был какой-то неприятный разговор или размолвка. И Натин тут решила выступить примирителем. Но оценила момент как неблагоприятный, временно отступилась. Однако тут же "приступила" к Вассе, заведя оживлённый разговор с ним, на каком-то странном и незнакомом языке.
Можно ли было сделать из этого вывод, что Александер тайно
"Интересно, - подумал Верн, - и давно у них эти отношения?".
Верн уже общался с русскими. И давно знал, что эта нация довольно своеобразна. Имеет и свой колорит, и весьма необычную, с точки зрения европейца, культуру. Но что было совершенно ясно, из всех здесь присутствующих, чисто русской можно было назвать только Элен. Авиатриссу. Паола была, и по повадкам, и по акценту, - чистокровная итальянка. За это говорила даже её фамилия: ди Джакомо.
А вот братья?
Братья были похожи на русских. Тех, с кем когда-то ему приходилось общаться. Но только похожи.
Не было в них многого того, что характерно для дворянского сословия Российской империи. Но и от учёного люда, которых он знал, тоже мало что было.
Также они были похожи на европейцев. Но только внешне.
То, как они себя вели, как держались -- было изрядно иным. Это не денди, с их кучей заморочек, и идиотских табу. Или парижских мальчиков из буржуа, вырвавшихся из-под отцовской опеки и куролесящих напропалую. Было видно, что табу "от денди" у них нет. И идиотизма парижских вертопрахов, которую часто как обезьяны, копировали выходцы из других стран, тоже нет. Но явственно чувствовалось, что есть своя культура поведения. Она сквозит за жестами и телодвижениями. Иная. Что интриговало. Да и те сведения, что он уже почерпнул из писем Руматы, это было нечто.
Совсем отдельно стояла в этих оценках Натин Юсейхиме.
Обликом -- чисто восточная красавица. Но не такая, какие когда-то ему встречались. В ней чувствовалась привычка повелевать... И ум. Но, не такая привычка повелевать, как часто бывает у истеричных баронесс и графинь. А тихая. Такая, когда слушаются любого слова. Причём эти слова выдаются редко. Когда управление идёт не через чувство, а через разум. И едва заметно для окружающих.
"И если она ещё и интриганка... То такую стоило бы опасаться.
– подумал Верн, - Китайская принцесса? Говорят, там интриги и страсти кипят такие, что совсем жуть".
Верн пригляделся к Натин.
"Нет. И даже не таи. И не Бирма. Рост намного выше, чем средний среди тех народов. Телосложение не субтильное. Руки сильные, и двигается как кошка. Да ещё ступни явно нормального размера. Не изуродованы колодками(9) А ведь даже для принцесс тех народов, эти "параметры" обязательны".
Натин заметила, что за ней наблюдают. Хитро улыбнулась и так же внимательно пригляделась к Верну. Тому только и оставалось, сделать вид, что просто любуется и в ответ улыбаться.
Торжественный обед, посвящённый встрече гостей плавно перешёл в дружескую беседу.
Верн даже во время этого застолья с жадным интересом продолжал приглядываться ко всей компании, подмечая всё больше и больше черт, которые так или иначе характеризовали каждого. Он даже попытался разговорить Натин, чтобы поподробнее узнать кто она и откуда. Но та вежливо и весьма ловко уклонилась от ответов. Причём как-то даже невзначай, переключив его внимание на братьев.
Оценив такую ловкость в ведении беседы, Верн, внутренне усмехаясь, не стал настаивать.
Элен таки рассталась со своей печалью и теперь с жадным любопытством внимала всему, о чём шёл разговор. Паола, - шёпоту своей патронессы, время от времени кивая. Александер -- тот сейчас больше всего был похож на провинциала. Писатель уже как-то привык к обожанию публики и к вот таким взглядам восхищения -- с круглыми глазами. Но всё равно даже из уважения к братьям... Это несколько раздражало.
Может со временем это пройдёт... Но когда?
Тем временем, наступил такой момент, когда братья, как-то по особому переглянувшись на что-то решились. Видно готовились к этому заранее. К этому разговору. И тут как раз решили, что подходящий момент и ситуация.
Александера уже первые фразы, брошенные Вассой Эсторским мгновенно выбили из его состояния "Я Рядом С Великим", на сильное удивление и жадное внимание. Видно с ним ничего не согласовывали и не предупреждали, что будет так.
– Нам требуется Ваша помощь.
– как бы извиняясь начал Васса.
– Так получилось, что у нас есть большие ресурсы, возможности и, что самое главное, Знания. Мы хотим подхлестнуть прогресс человечества. Новыми технологиями.
Васса выразительно посмотрел на Верна, посмотрел на остальных и продолжил.
– Но с этими технологиями, в мир придут и новые угрозы. Первый звонок уже был - с эболой. Новые знания как лекарство -- их можно применить и во благо, а можно и на войну. Как яд - зависит от дозы и в чьих руках находится. Неизбежно появление таких технологий, которые дадут в руки милитаристам оружие огромной разрушительной силы. Мы их описали в...
Василий красноречиво ткнул в сторону книги, лежащей на гостевом столике. Верн благожелательно кивнул.
– А это уже угроза существованию человечества. А так как остановить прогресс невозможно, торможение его приведёт также к лишним смертям, то... нужна идеология Гуманизма. Не та, что есть сейчас, а более серьёзная. Такая привлекательная, чтобы от неё нельзя было отказаться. Вы - писатель-гуманист. Общепризнанный. Поэтому, мы хотим попросить Вас, продолжать писать как можно больше. Продвигать идеи гуманизма в массы. И не только продвигать, но и сделать акцент на то, из-за чего человечество может отказаться от гуманизма, скатившись в совершенно звериные и античеловеческие идеологии и устройства общества. По Вашим произведениям заметно, что Вы уже об этом задумывались. Что вы подозреваете что что-то угрожает цивилизации.
– Вы понимаете, что просто писать о гуманизме, мало.
– тут же включился в обсуждение писатель.
– Если посмотреть на нашу молодёжь...
Верн прошёлся взглядом по собеседникам. Ведь они как раз к этой категории людей и относились. Александр слушал с каким-то напряжённым вниманием. Элен -- с удивлением переводя взгляды с братьев на писателя. Видно этот разговор и просьба были для неё полной неожиданностью. Для неё явно открылось в братьях такое, о чём она даже не подозревала.
На лице Паолы - вежливое внимание, больше обращённое на Вассу. Когда же он взглянул на Натин, то та, почему-то загадочно улыбнулась. Будто что-то такое знала, но помалкивала. А теперь с интересом ждала развёртывания дальнейших событий.