Владимир Ноговицын родился в городе Коряжма Архангельской области (в 1962 г.) и вот уже на протяжении нескольких десятилетий занимается журналистским трудом, работая в региональных СМИ – городов Котласа и Коряжмы.
Готовил и вёл радио- и телевизионные передачи.
И… пишет стихи. Они разные: о Родине, о прошлом и нынешнем времени, о войнах и защитниках Отечества.
Многие его творения несут оттенок публицистичности. Такими они и появлялись в эфире областного радиовещания и телевидения.
Помещались в коллективных изданиях, выходивших в Архангельске, Санкт-Петербурге, Москве, Тарнуве и других городах и весях России и Зарубежья.
Выходили в альманахах и журналах «Белый пароход», «Двина» (г. Архангельск), «Пограничник», «Парус», «Русское поле» (Москва). Звучали по «Радио России». Переведены на польский и шведский языки.
Однако Владимир Ноговицын ещё и своеобразный поэт-лирик.
Особенно это прослеживается в его сборниках «Окно», «Письма осени», «Корни
сосны», «Нежность»,
«Грайворон – город детства». Причём в некоторые книги включались и выполненные им переводы с иностранных языков, например, с польского: стихи Константы Ильдефонса Галчинского, Чеслава Милоша, Виславы Шимборской, Ярослава Ивашкевича, Кароля Войтылы, Збигнева Мирославского…
«Самолётик бумажный любви»!..
Жизнь не имеет рамок – «до» и «после». Она такая, какая есть. С теми же, как и в молодости, эмоциями, переживаниями, страстями. С той же ребяческой окрылённостью, с тем же душевным полётом!
В какой-то степени, это – спор. Потому-то в сборнике наблюдаются и «серьёзные» строки, и иронические, взбалмошные. И даже ветреные. А как же иначе, поскольку управляет запущенным в небо бумажным самолётиком ветер.
Новая книга автора-северянина – очередная веха в его жизненных и творческих исканиях. Они заметны. И наверняка будут близки и понятны людям, к ним прикоснувшимся.
От автора
Любви не бывает без фантазии, а фантазий – без любви. Это две очень совместимые стихии. Такие вот цепко взаимосвязанные, правильнее бы сказать, взаимообязанные друг другу.
Как солнце и небо, как земля и деревья, как тропинка и идущие по ней люди…
Можно отыскать тысячи образов для подобных единств, сотни примеров привести, множество ярких эпитетов подобрать, и все будут к месту, как весомое, нужное слово, попавшее в строку, ставшее её лучшим созвучием.
Как бы там ни было, но интимные переживания – это постоянное открытие. Как сладостное утреннее пробуждение с надеждой на то, что новый день будет лучше, светлее, желаннее и радостнее. И так – на долгие годы. Лишь бы сердце оставалось чутким и чувствительным.
И чтобы жить с возможностью непременно видеть предмет своего обожания.
И быть, находиться с ним рядом – всё время, всегда, постоянно ощущать его необходимое присутствие…
Когда нахлынывают эти странные переживания, когда они переполняют тебя всего и без остатка, когда сердце вновь бьётся учащенно, приятно и сладостно.
Когда хочется быть привычно счастливым.
Чтобы даже запущенный в небо самолётик, сложенный из вчерашней газеты, был вестником того сумасшедшего (в хорошем понимании, конечно), переполняющего тебя, волнующего огромного чувства.
Лети же, самолётик бумажный любви!
Что пленяло, как музыка, всех
Фотография
Проливается облачно млекоНа небесную ту синеву —С фотографии прошлого века,На которой с Тобою живу.И на этой картонке ожившей,Где о будущем только мечты,Был я тоже нисколько не лишний,И, тем более, лишней – не Ты.Было что-то и вправду такое,Что пленяло, как музыка, всех:Вдохновенье, порывы покоя,А затем беспорядочный смех.Он, как снег, – приставучий и липкийНа закате февральского дня —Был подобьем застывшей улыбкиДля других. А ещё – для меня!В унисоны словам и затеям,Прогоняя полуденный сон,Ветерок над жилищами веял,Колокольный рассеивал звон.Было добрым пришедшее лето,Было солнечно в нашем саду.И легко фотография этаВыгорала на ярком свету.Потому что он падал на стены,Потому что тянулся в уют…В этой комнате не хризантемы,А герани на окнах цветут.…Отпечаталась карточка следомИ осталась на стенке пятном,Чтобы мы, сожалея об этом,Вспоминали приветливый дом,Где когда-то, укрывшись за шторой,Не хотели подольше уйти,И от страсти – игривой и скорой —Умирали блаженно почти.Из прошедшего века забыта —Знаком тех невозвратных потерь —Не закрыта она, приоткрытаТа же старая тёплая дверь.25 сентября 2015 г., 5, 17 февраля 2016 г.
«Что останется…»
Что останетсяпосле осени?Зимний день?Вот он, светлый такой,хоть и ветеррезвится дерзкий.И на запорзакрытого дома тень,а на окнах его —линялые занавески.Что останетсяпосле осени?Листва,она почернела уже,а недавно желтела…А ещё остаютсяТвои —для меня! – слова:Ты их сказать собиралась– не захотела.Я замерзаю.Но всё же делаю вид,что мне тепло…И движетсяВремя по кругу.Хрупкое Время.Как яблоко,оно надо мной виситна расстоянии —только вытянуть руку…10 июня 2008 г.
«При разговоре ручья…»
При разговоре ручьяЯ забываю речь.НевозможноКазаться счастливей,Чем он.При пении птицНе пою.И не стараюсь:Нельзя петь звонче,Чем они.В лунную ночьВключаюВ жилище свет.Но электричествоНе заменитЛуну и солнце.Вижу Тебя! —И всё наполняетсяСмыслом,ПоявляетсяОпределённость.2008 г. – 8 ноября 2016 г.
«Всё, что казалось пустяками…»
Всё,Что казалось пустяками,Давно исчезло в сизом дыме.Нас продувало сквозняками.Мы были очень молодыми.Такое совпаденье, надо ж:Сменялись виды и картины…И открывались окна настежь;Как паруса, на них гардины.Всё,Что казалось нам любовью,Порою чувства заменяло.Твоя рука у изголовьяУ моего легко лежала.Влеченье это было?ЛибоЛишь вечеров препровожденье?Твоя рука – подобье нимба,Святая ложь – не во спасенье.И вместе нам ничуть не тесно,Наоборот – вдвоём просторно.И этот самый день воcкресныйНам рассыпал из света зёрна.Произнесённые красиво,Слова, как песни, отзвучали.А небо вешнее плаксиво,И плыли в нём снега печали.И было там тепло апреля.И также слёзно, также влажно.И чьи-то лампочки горелиВсю ночь в дому пятиэтажном.Но снова грянул понедельник.Ещё одна неделя мимо!Он как бродяга, как отшельникИ стал похож на пилигрима.Всё, что считалось чувством сильным,Другим, по правде, оказалось.По живописному картинным…Но разошлось. Но разбежалось.Но не сбылось: такое дело.Давить не надобно на жалость:Перетряслось, перекипелоИ за края переплескалось…Всё, что считалось, —Не зачтётся.Из жизни вычеркнется, статься.Как поезд, что уехать рвётся,Не зная все названья станций.Да, он почти как скорый поезд,Чем отдалённее, тем ближе…Я стану жить, не беспокоясьО том, что больше не увижу.О том, что много или малоНе вспоминаешь и не судишь.О том,чтоот меняустала,О том,чтобольшене полюбишь…4–8 апреля, 18 мая, 6 сентября 2016 г.
