Самоочищение или Сарказм – к покаянию путь

Приб Александр Эдуардович

***

Много талантов в людях пропадает,

Горе тому, кто об этом не знает,

Знал бы - стал инженером-конструктором

Или, быть может, трамвайным кондуктором.

Этот нашел себя в изобретательстве,

Тот обалдел от собирательства,

Третий кропает стишки о природе,

Четвертый - издатель журнала о моде,

Пятый, пером

владея искусно,

Занят поиском смысла в искусстве.

Лишь Гавриил неприкаянный ходит:

Брюхо набито, а суть не находит.

Жалко Гаврилку природа объехала,

Деньга была, а счастья-то не было.

Жизнь какая-то странная штука,

Этому счастье, другому докука.

Завидовал Ганя таланту витийства:

Пиитам, писателям и журналистам.

Хотел как-то очерк тиснуть в печать -

Отказ получил: «Не умеешь писать!»

Нет, так неправильно, быть так не может,

Что же выходит, не вышел я рожей?

Думал Гаврилка порой на досуге,

Как оказаться в писательском круге?

Славой он был бы тогда обеспечен,

Лучшим из лучших был бы наречен.

Что ж мне сделать, что б цели достичь,

Чтобы в ряды их едины вступить?»

Так размышляя, пришел он к идее:

Надо возглавить писателько дело,

Стать председателем ихнего цеха.

Нету таланта? Ну, то ж не помеха.

Я им навешу на уши лапшу.

Я им скажу: все проблемы решу,

Будут писать они в творческом рае,

Будут творить они, горя не зная.

Писательский люд - он очень доверчив,

Выслушав шулера, тут же поверил

И председателем Ганю избрал,

Чем много бед на себя накликал.

Став председателем, нить управления

Он превратил в петлю удушения.

Ну, трепещите, писаки, босота!

Я вам устрою такое болото...

Черное белым я назову,

Бездаря в гении произведу,

Шибко талантливых я пропесочу,

На долго писать отобью им охоту.

И если уж вправду строго судить -

Это ведь проще, чем прозу творить

Или, стихи о любви сочинять,

Много ведь легче других попенять.

Камня на камне не станет от тех,

Кто прежде мешал состояться мечте.

Вставлю фитиль я им в задницу точно,

Узнают они все мои полномочья!

С этой минуты казнить или миловать

Буду лишь я. И я буду кастрировать

Ихни творения мерзкие, дрянные.

Попомнят меня, козлы окаянные!

Тем отомщу, кто

сказал мне в сердцах,

Чтоб не лелял я даже в мечтах:

Писателем стать и забыть о пере,

Которое, как бы, не чинится мне.

Плакать, рыдать я вас, гадов, заставляю,

В каждый рассказ ваш насыплю отравы.

Запомните, умники, Ганю навек,

Подумав об этом, он к ручке побег.

Стул Гавря ближе к столу пододвинул,

Ручку взял в руки, строгую мину

Скорчил на желтом небритом лице,

Листая роман «Весь смысл - в яйце».

Автор, подлюка, Гавриле известен,

Давно он сидит на писательском месте.

Ему бы на стройке носилки таскать,

А он вот пристроился, гад, твою мать!..

Ганя пером, рукою водимым,

Стал исправлять, что было немилым,

А было Ганюше немилым лицо

Автора мерзкого вместе с «Яйцом».

Ну, я те перцу подсыплю, Иуда,

Век ты меня теперь не забудешь!

Пять запятых не поставил, а зря,

Вот и попался ты, гадкая тля!

Здесь двоеточья в тексту не хватает,

Есть мне за что эту книгу захаять.

Тут многоточье стоит не по делу,

Дважды тире - по беспределу.

Так, словно слон в лавке посудной,

Занялся Ганя работой паскудной.

Долго резвился, покуда перо

Желчной слюною не изошло.

***

Вывод сей басни прост и понятен,

Что бесталантный критик опасен.

И автор талантливый, в первую очередь,

Будет раздавлен им и опорочен.

Обрезанец духовный

Повествует о том, как

бывший казак превратился

во француза

Среди журналистских перышек острых,

Что объявились здесь в девяностых

В ходе движенья, имя которому

Возвращение на родную сторону,

Стался один экземпляр удивительный,

Звали его Шибанов Ваня Дмитиревич.

Родом он был из Ростовской станицы,

Маленький ростом, головка тыквицей.

Слыл средь казаков счастливчиком мальчик:

Прыщь на затылке - значит начальник!

«Минимум в качестве бригадира

Он будет при агрономе Надире.»

Считали не зря земляки-станишники,