Самородок в чулке
Шрифт:
– И зачем она вообще трогала правую дверцу? – усмехнулся полковник. – В общем, все понятно, но от этого только хуже. Мне ясно, что Бурцева убита. Сильный и опытный человек сел к ней в машину, и как только они подъехали к перекрестку, он на пару секунд лишил ее сознания, вдавил газ до отказа и выпрыгнул. Каскадер, мать его в душу! У нас таких вроде бы и нет. Все-таки женщину нужно было оглушить, вдавить педаль газа, вывернуть руль и выпрыгнуть. Я таких не знаю. Вот и ответ, почему Бурцева не пыталась тормозить, а увеличила скорость, и почему была открыта правая
– Извините, – сказал майор, – но эти умозаключения нам ничего не дают, не найти нам этого сукиного сына-каскадера, у нас нет ничего конкретного. А Бурцев запросто может жалобу написать.
– Писать он не станет, – возразил полковник, – потому что понимает – приедут из столицы и на свежий взгляд могут что-то найти. Мы виноваты, надо было все тщательно проверить, а мы отмахивались от Кати и между собой говорили – тронулась, мол, она из-за смерти матери и виновных ищет. А сейчас еще два убийства. К тому же надо решать, что делать с Уриным. Под программу защиты свидетелей он не попадает. Обвиняемого нет, подозреваемого тоже. А его могут убить и наверняка это сделают. В общем, стало еще хуже, чем было.
– Приборзели, сволота! – орал Бурцев на группу. – Кто угрохал бабу и парня?!
– Да вы, Сергей Николаевич, сами подумайте, кому это надо было без вашего на то благословения? – усмехнулся бородач.
– А ты, Дьяк, закрой поддувало! Вы что же, твари, подставить меня решили? Да я вас всех…
– Спокойно, Бур, – шагнул вперед Танкист, – ты особо-то не выступай. Тебе же ясно сказано, что без твоего «фас» никто никого не тронет. А лаяться не надо. Тут много кто пайку на зоне хавал, и не стоит доводить дело до предъявы.
– Предъявы? – Бурцев вытаращил глаза. – Да я вас всех…
– Ты послушай правильные слова, – усмехнулся сутулый мужик. – Лучше давай разбежимся по-доброму, без мордобоя. Твоих псов, конечно, больше, и моложе они и всякими восточными приемчиками владеют, но мы тоже не раз кровью умывались и других умывали. Верно я базарю, братва? – громко спросил он.
– В натуре, Бур! – Верзила со шрамом на лбу выплюнул окурок. – Или закрой пасть и извинись перед нами, или давай бабки за расчет и отворяй ворота. А на своих шестерок можешь визжать до посинения.
– Чего ты из нас шакалье делаешь? – зло подхватил смуглый бородач. – Ты, Бур, в последнее время вообще приборзел. Так что на хрен нам все это надо! Расчет давай!
– Значит, вы так решили? – усмехнулся Бурцев. – Хорошо! Рассчитают вас сейчас. – Кивнув стоявшему у двери невысокому мужчине в очках, он пошел к дому.
– А в натуре рассчитает, – проговорил кто-то. – И куда мы поканаем? Например, я в розыске уже полгода. Меня повяжут с ходу. Вам-то что, а я…
– В натуре, вышибет Бур, – кивнул смуглый. – Ладно, мужики, – он пошел к дому, – я это начал, я и перетру с Буром.
– Думаешь, Кавказ, он с тобой базарить будет? – спросил кто-то.
– Со мной будет, – усмехнулся тот и вошел в дом.
– Пойду успокою Сережу, – усмехнулась Элла.
– А он молодец, – удивленно произнес Гайдук.
– Со своими шакалами, – тихо проговорил Кавказ, – базарь, как хочешь, но на нас не рычи. А то…
– Надеюсь, вы меня правильно поняли, – протянул руку Бурцев. – Так что давай, Алихан, без канителей.
– Годится! – Тот подал ему руку. – Ну и что в ментуре слышно?
– Да ничего конкретного у них нет. Мне интересно, что за подлюка меня подставить решила? Кто-то узнал, где свидетели живут, и убрали двоих. А третий…
– Надо было бабку сразу мочить, – перебил его Кавказ.
– Так она уехала, не было ее ни на следствии, ни на суде. Она же как раз в тот день и уехала, старая карга. А сейчас смысла нет. Она уже дала показания.
– Зря ты кипиш поднял. – Кавказ покачал головой.
– Я просто сорвался. Кто мог убить бабу и парня? Парень-то на меня потихоньку работал.
– Да это понятно было сразу. В общем, я скажу, что ты типа перенервничал.
– Спасибо тебе, буду знать теперь, на кого рассчитывать.
– Да тише ты! – Кавказ оглянулся на дверь.
– Когда ты зашел, там были двое, сейчас никого нет.
– А ты откуда знаешь? – удивился Кавказ.
– Смотри! – Бурцев кивнул в сторону небольшого телевизора. Кавказ, обойдя стол, увидел на экране комнату рядом с кабинетом.
– Молоток! Короче, что решили с москвичами?
– Валить их надо и уходить. У меня предчувствие, что это плохо кончится. Золота у них уже порядочно, так что берите и уходите в Амурскую область. В Мостовом ты уже был. Там и дождетесь меня. Главное, чтобы тихо уйти. Ты знаешь, что моим псам сказать – мол, вы остаетесь, а мы сваливаем. И главное, чтобы Элка с Гайдуком не узнали, они на себя и примут ментов. Когда буду уходить, шепну про Гайдука, пусть его втихаря бабусе покажут. Тогда его возьмут, Элку тоже прихватят. А мы просто исчезнем. Пока хватятся, мы уже в Польше будем.
– И что теперь? – спросил Гайдук у Эллы. – Думаешь, они сумеют договориться? – Он кивнул в сторону кабинета Бурцева.
– Что-то тут не так, – проговорила она. – Чтобы Алихан пошел договариваться… вряд ли. Ему через себя перешагнуть надо, а он этого не умеет.
– Но ты сама все слышала.
– А я говорю, что тут что-то не так, – упрямо повторила она. – Ты своим скажи, пусть понаблюдают за Кавказом и его людьми. За Бурцевым я сама присмотрю, у меня помощники есть.
– А что он может сделать?
– Скорее всего менты сумели его напугать. Сдавать нас ему невыгодно, мы его тоже потащим как заказчика. Да к тому же нам менты ничего предъявить не могут. Конечно, если бабка тебя не опознает. И главное, убили двоих подкупленных очевидцев, а шофера не тронули. Тебе это ни о чем не говорит?
– Думаешь, кто-то все знает?
– Только Бурцев, – задумчиво проговорила она. – Он что-то решил. Но что?
– Надо сваливать отсюда, пока на нас не нацепили наручники.