Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.)
Шрифт:
Одновременно в 1860-е гг. мрачную загадку, связанную с причинами самосожжений, пытался решить И. Добротворский. Этот автор категорически отрицал прямую взаимосвязь между гонениями на старообрядцев и «гарями». «Законные меры, – полагал он, – простираются на всех раскольников, самосожигательство же свойственно только некоторым раскольническим сектам», причем самосожжения происходят и в тех местах, где правительством «не употреблялись особенно строгие меры» [19] . Выводы, к которым приходит автор, со всей очевидностью показывают, что он принадлежал к числу противников веротерпимости и уступок власти старообрядцам России. Его жесткая позиция проявилась и в частном вопросе о «гарях». Как указывал Добротворский, «никакая снисходительность законов, никакая веротерпимость не может остановить одиночных, по крайней мере, самоубийств» [20] . Так сложнейший вопрос о причинах самосожжения оказался наконец поставлен. Но первая попытка ответить на него относится к следующему десятилетию. Развернувшаяся впоследствии интенсивная дискуссия привела к тому, что в центре внимания историков оказались причины ритуального суицида. Это существенно облегчает создание историографического обзора по проблемам самосожжений. Но сегодня преодоление сложившегося за многие годы исследовательского стереотипа потребует от историков немалых усилий.
19
Добротворский И. О самосожигательстве раскольников // Православный собеседник. 1861. Т. 1.С. 424.
20
Там же. С. 442.
Более определенно о своем восприятии старообрядческих самоубийств заявлял А.А. Павлов [21] . Он полагал, что «самосожигательство есть догмат, а не крайний исход борьбы за действительно
21
Павлов А.А. Самосожигатели и самоутопленники в Сибири. 1782–1783 гг. // Русская старина. 1879. № 10. С. 336.
22
Арсеньев А.В. Поморские совратители-беспоповцы. Старинное дело о совращениях и перекрещиваниях в раскол с кратким очерком возникновения, процветания, бед и падения знаменитых Выгорецких скитов и монастырей. СПб., 1887. С. 51.
23
Сырцов И. Самосожигательство сибирских старообрядцев в XVII и XVIII столетиях // Тобольские епархиальные ведомости (далее – ТЕВ). 1887. №№ 13–18, 21–22. В дальнейшем его труд был опубликован в виде книги. См. Сырцов И.Я. Самосожигательство сибирских старообрядцев в XVII и XVIII столетиях. Тобольск, 1888.
24
Беликов Д.Н. Старинный раскол в пределах Томского края. Томск, 1905. С. 5–6.
25
Федоров Г. Заживо погребенные. Исторический очерк из жизни раскольников. Херсон, 1906.
26
Павлов А.А. Курс церковного права. СПб., 2002. С. 369.
27
Загоскин Н. Самосожигатели. Очерк из истории русского раскола // Литературный сборник «Волжского вестника». 1883. Т. 1. Вып. 1. С. 166.
28
Геринг И. Раскол и секты русской церкви. По их происхождению и внутренней связи, изложенные профессором, д-ром богословия Лейпцигского университета Иоганном Герингом. Перевод с немецкого протоиерея Т. Бутиевича. СПб., 1903. С. 88, 98-102.
Противоположная точка зрения на причины массовых самоубийств также не замедлила проявиться. Но на первых порах она нашла поддержку у небольшого числа специалистов. Известный публикатор старообрядческих текстов Г. Есипов высказал предположение, что все «гари» происходили по одной причине: вследствие «поисков правительства для захвата раскольников» [29] . Вслед за ним другой известный исследователь истории старообрядчества М.И. Лилеев писал, что самосожжения стали непосредственным результатом правительственных гонений на сторонников «древлего благочестия» [30] . Исследователь истории русской церкви конца XVII в. Г.А. Скворцов полагал, что «если раскольники не видели возможности возобладать над православными или укрыться и оборониться от гражданских и церковных властей, то прибегали к изуверному самосожигательству» [31] . Компромиссная позиция в разгоревшемся споре двух крайностей сформировалась весьма быстро. Одним из первых ее высказал А. С. Пругавин [32] . Он полагал, что алгоритм поведения самосожигателей постепенно эволюционировал от спонтанных действий, продиктованных сильнейшим отчаянием, к сознательным, хладнокровно спланированным мероприятиям. По его мнению, «раскольники-беспоповцы смотрели на самосожжение как на дело вполне богоугодное, спасительное для души». Но в распространении самосожжений, писал А.С. Пругавин, усматривается определенная закономерность. Первые самосожжения староверов «были делом отчаяния, панического страха пред всесильным врагом». Впоследствии, «с течением времени, самосожжение превратилось в ужасающую эпидемию, беспримерную в истории человечества» [33] .
29
Есипов Г. Самосожигатели // Отечественные записки. 1863. № 2. С. 607.
30
Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII–XVIII в. Киев, 1895. Вып. 1. С. 47.
31
Скворцов Г.А. Патриарх Адриан, его жизнь и труды в связи с состоянием русской церкви в последнее десятилетие XVII века. Казань, 1913. С. 214.
32
Пругавин А.С. Самоистребление. Проявления аскетизма и фанатизма в расколе (Очерки, аналогии и параллели) // Русская мысль. 1885. Кн. 1. С. 83–84.
33
Там же. С. 110.
Примерно такой же «психологической» точки зрения придерживался православный священник и историк Церкви А. Синайский. Он полагал, что «если раскольники решались на самосожжение ради крестного знамения, то еще более было других поводов и серьезных причин, <…> побуждавших их к такому же печальному исходу; сюда могут быть отнесены испытанные житейские лишения, <…> и неуверенность в благополучии не только будущности, но и завтрашнего дня» [34] . На рубеже XIX и XX вв. этот вывод прозвучал еще раз – в подробном исследовании А.К. Бороздина, посвященном биографии протопопа Аввакума. Нельзя не заметить, что суждения историка в данном случае отличались несколько странной логикой. Как полагал Бороздин, «быть может, на практике все случаи самосожжения объяснялись исключительно страхом отдаться в руки еретической власти, но в теории могло быть самоистребление и без этого внешнего побуждения» [35] .
34
Синайский А. Отношение русской церковной власти к расколу старообрядства в первые годы синодального управления при Петре Великом (1721–1725 гг.). СПб., 1895. С. 304.
35
Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII в. СПб., 1900. С. 263.
Первые итоги развернувшихся дискуссий по поводу старообрядческих самосожжений подведены в небольшой монографии Д.И. Сапожникова [36] – автора первого, хотя и небольшого, но до настоящего времени единственного специального монографического исследования о «гарях», происходивших в середине XVII–XIX в. по всей России. Категорически отрицая прямую связь между правительственными гонениями на старообрядцев и массовыми «гарями», он полагал, что самосожжения связаны с деятельностью ряда старообрядческих толков, являясь неотъемлемой частью их вероучения и обрядовой практики [37] . Д.И. Сапожников ввел в научный оборот несколько важных новых документов, опирался на некоторые архивные следственные дела о самосожжениях. Однако он оперировал относительно небольшим количеством источников, которые к тому времени (конец XIX в.) находились в распоряжении ученых. В частности, он не использовал старообрядческие полемические сочинения об «огненной смерти», не ставил перед собой задачу исследования памяти о самосожжениях старообрядцев и т. д.
36
Сапожников Д.И. Самосожжения в русском расколе (со второй половины XVII в. до конца XVIII в.). Исторический очерк по архивным документам. М., 1891.
37
Там же.
Опыт обобщающего исследования самосожжений нашел продолжение в трудах П.С. Смирнова – по утверждению современных исследователей, «крупнейшего ученого духовно-академической школы» [38] . Проанализировав огромный корпус источников старообрядческого происхождения и труды разнообразных противников самосожигателей, Смирнов приходит к выводу о том, что самосожжение являлось своеобразным направлением старообрядческого вероучения со своим собственным основоположником (иноком Капитоном), конкретной территорией возникновения (местом, где «было скопище учеников Капитона»), причинами возникновения («мысли о последних днях мира») [39] . Для П.С. Смирнова была вполне очевидна мысль о взаимосвязи между учением первых проповедников старообрядчества и самосожжениями. Он резко отрицательно отзывался о тех теориях, которые связывали самосожжения с постоянными преследованиями старообрядцев со стороны власть предержащих: «Говорили и говорят, что самоистребления были следствием преследований против раскольников, выходом из неравной борьбы с сильнейшей властью; но при таком понимании остаются без объяснения те многочисленные случаи самоистребления, которые не были вызваны никакими преследованиями» [40] . В его изложении беспоповское вероучение, тесно связанное с «гарями», выглядело предельно радикально: «Крещения нет, покаяния нет, нет и какого бы то ни было средства благодатного освящения». Для истинных верующих осталось теперь «только одно – крещение огнем и постом и покаяние огнем и постом» [41] . Мощное воздействие на формирование учения о самосожжении оказал влиятельный протопоп Аввакум: если бы не его авторитетное слово, «самоистребление не достигло бы своих ужасающих размеров» [42] . Наконец, полагал П.С. Смирнов, учение о спасении огнем возникло и развивалось под ощутимым воздействием беспоповства – массового течения в старообрядчестве: «самоистребление возникло там, где соседями были хлысты, зародилось оно именно в беспоповщине» [43] .
38
Молзинский В.В. Очерки русской дореволюционной историографии старообрядчества. С. 137.
39
Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. Исследование о начальной истории раскола по вновь открытым памятникам, изданным и рукописным. СПб., 1898. С. 53–55; Он же. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. СПб., 1909. С. 352–363; Он же. Происхождение самоистребления в русском расколе. СПб., 1895.
40
Там же. С. 31.
41
Он же. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. Исследование о начальной истории раскола по вновь открытым памятникам, изданным и рукописным. С. 61.
42
Там же. С. 62.
43
Он же. Происхождение самоистребления в русском расколе. С. 16.
Затруднения, неизбежно возникающие при выяснении причин самосожжений, приводили к попыткам связать их с кратковременным массовым умопомрачением или распространенными психическими заболеваниями. Первая попытка такого рода стала историографическим курьезом. П. Андреев объявил самосожжения следствием пиромании [44] . Новое, значительно более основательное начинание в этой сфере принадлежит известному психиатру И.А. Сикорскому. Он подготовил подробный профессиональный анализ массового самопогребения религиозных фанатиков в середине XIX в. Исследование, проведенное знакомым с историческими источниками врачом-психиатром, представляет интерес для изучения всех других форм старообрядческих самоубийств на религиозной почве, в том числе и самосожжений. И.А. Сикорский категорически отрицал взаимосвязь между старообрядческими «вольными смертями» и правительственными гонениями на приверженцев «древлего благочестия». «Политическая жизнь, – писал он, – социальные бедствия, преследования правительств скорее вызывают появление мятежей, активного сопротивления, в самоистреблениях мы имеем дело с психологическим явлением глубоко пассивного типа. Этой своей стороной самоистребление ближе всего подходит к явлениям патологическим» [45] . Существенный вклад в исследование самосожжений внес знаменитый психиатр В.М. Бехтерев. По его мнению, «убеждения раскольников <…> создают почву для самоистребительных стремлений; но отсюда до массового самосожжения <…> еще далеко». Основой для воплощения идеи о самосожжениях в действительности стала изоляция от внешнего мира: «при этих-то условиях самоистребительная проповедь и находит себе благодатную почву» [46] . Важные наблюдения о некоторых психологических основах самоистребления старообрядцев высказал П. Мухин. Он полагал, что «большинство подвергающих себя самоистреблению <…> отличается только умственным убожеством при большой глубине и искренности веры» [47] . К сожалению, психологическое исследование причин самосожжений не получило продолжения в XX в. Однако для целей данного исследования существенное значение имеют труды ряда известных зарубежных и отечественных психологов (прежде всего, Э. Шнейдмана и Э. Гроллмана), опубликованные в научных работах, целиком посвященных разнообразным проблемам суицида [48] .
44
Андреев П. Раскол и его значение в народной русской истории. СПб., 1870. С. 378.
45
Сикорский И.А. Эпидемические вольные смерти и смертоубийства в Терновских хуторах (Близ Тораполя). Психологическое исследование. Киев, 1897. С. 85–86.
46
Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб., 1908. С. 57.
47
Мухин Н. Очерк психологии самоубийства. Варшава, 1903. С. 61.
48
Суицидология: прошлое и настоящее: проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М., 2001; Яворский А.Л. Феномен самоубийства в психологии личности (социально-психологический и клинико-психологический аспекты изучения). М., 2011.
Изредка, как говорилось выше, историками предпринимались попытки отождествить идеологию самосожигателей с каким-либо отдельным радикальным старообрядческим толком. Эту историографическую «традицию» заложил в конце XVIII в. протоиерей Андрей Иоаннов (Журавлев) [49] , который связывал самосожжения исключительно с деятельностью «филиппанов» (т. е. филипповского толка). У большинства исследователей эти предположения никогда не находили поддержки. Но есть и исключения. Так, иногда в исторических трудах самосожжения без особых оснований связывают со старообрядческим толком, получившим название «нетовщина». Его приверженцы отрицали все таинства церкви «и в качестве выхода из “царства Антихриста” призывали своих последователей к самоубийствам и самосожжениям» [50] . Первым такую точку зрения высказал в конце XIX в. священник А. Синайский [51] .
49
Иоаннов А. Полное историческое известие о старообрядцах, их учении, делах и разногласиях. С. 98.
50
Аргудяева Ю.В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. М., 2000. С. 53.
51
Синайский А. Отношение русской церковной власти к расколу старообрядства в первые годы синодального управления при Петре Великом (1721–1725 гг.). С. 177.
Таким образом, хотя дореволюционная историческая наука рассматривает церковный раскол «фрагментарно или предельно обобщенно» [52] , на страницах трудов ее представителей для самосожжений все же нашлось заметное место. Специалисты разных областей гуманитарного знания, трудившиеся до 1917 г., заложили серьезные основы для изучения старообрядческих самосожжений, а ряд созданных ими трудов, связанных с исследованием самосожжений, остаются непревзойденными до настоящего времени.
52
Молзинский В.В. Очерки русской дореволюционной историографии старообрядчества. С. 17.
После 1917 г. интерес к проблеме самосожжений заметно уменьшился. Исследование идеологии старообрядчества вообще и самосожжений – в частности, продолжилось в трудах историков-эмигрантов. Выдающуюся роль среди них сыграл С. Зеньковский [53] , подробно изучивший предпосылки, становление и эволюцию «древлего благочестия» в XVII в. Его труд является одним из наиболее значимых свидетельств в пользу той концепции, в соответствии с которой самосожжения являлись хладнокровно совершаемым обрядом, а вовсе не актом отчаяния преследуемых властями старообрядцев. Хронологические рамки данного исследования ограничивались первыми годами становления и развития старообрядческого вероучения. Автору по вполне понятным причинам остались не знакомы архивные источники и ряд опубликованных в советское время важных документов о самосожжениях, происходивших в России в конце XVII в.
53
Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII в. М., 1995.