Самоубийца
Шрифт:
Явление двадцать седьмое
Входят старушка и молодой человек. У молодого человека в руках сундучок и узел.
Старушка. Ничего, если он посидит у вас?
Семен Семенович. Кто?
Старушка. Вот племянничек к тетке Анисье приехал. А у тетки Анисьи-то дверь на замке. Вот пускай он минутку у вас посидит, а я живо за ихнею тетушкой сбегаю. Он мешать вам не будет, он тихой, Семен Семенович, из провинции.
Семен Семенович. Пусть сидит.
Старушка уходит. Молодой человек садится.
Явление двадцать восьмое
Семен
Семен Семенович. Как вы думаете, молодой человек? Ради бога, не перебивайте меня, вы сначала подумайте. Вот представьте, что завтра в двенадцать часов вы берете своей рукой револьвер. Ради бога, не перебивайте меня. Хорошо. Предположим, что вы берете… и вставляете дуло в рот. Нет, вставляете. Хорошо. Предположим, что вы вставляете. Вот вставляете. Вставили. И как только вы вставили, возникает секунда. Подойдемте к секунде по-философски. Что такое секунда? Тик-так. Да, тик-так. И стоит между тиком и таком стена. Да, стена, то есть дуло револьвера. Понимаете? Так вот дуло. Здесь тик. Здесь так. И вот тик, молодой человек, это еще все, а вот так, молодой человек, это уже ничего. Ни-че-го. Понимаете? Почему? Потому что тут есть собачка. Подойдите к собачке по-философски. Вот подходите. Подошли. Нажимаете. И тогда раздается пиф-паф. И вот пиф – это еще тик, а вот паф – это уже так. И вот все, что касается тика и пифа, я понимаю, а вот все, что касается така и пафа, – совершенно не понимаю. Тик – и вот я еще и с собой, и с женою, и с тещею, с солнцем, с воздухом и водой, это я понимаю. Так – и вот я уже без жены… хотя я без жены – это я понимаю тоже, я без тещи… ну, это я даже совсем хорошо понимаю, но вот я без себя – это я совершенно не понимаю. Как же я без себя? Понимаете, я? Лично я. Подсекальников. Че-ло-век. Подойдем к человеку по-философски. Дарвин нам доказал на языке сухих цифр, что человек есть клетка. Ради бога, не перебивайте меня. Человек есть клетка. И томится в этой клетке душа. Это я понимаю. Вы стреляете, разбиваете выстрелом клетку, и тогда из нее вылетает душа. Вылетает. Летит. Ну, конечно, летит и кричит: «Осанна! Осанна!» Ну, конечно, ее подзывает Бог. Спрашивает: «Ты чья»? – «Подсекальникова». – «Ты страдала?» – «Я страдала». – «Ну, пойди же попляши». И душа начинает плясать и петь. (Поет.) «Слава в вышних Богу и на земле мир и в человецех благоволение». Это я понимаю. Ну а если клетка пустая? Если души нет? Что тогда? Как тогда? Как, по-вашему? Есть загробная жизнь или нет? Я вас спрашиваю? (Трясет его.) Я вас спрашиваю – есть или нет? Есть или нет? Отвечайте мне. Отвечайте.
Входит старушка.
Явление двадцать девятое
Семен Семенович, старушка, молодой человек.
Старушка. Ну, спасибо, Семен Семенович. Вот я ключик достала от комнаты. А то он у них глухонемой, приехал, а сказать ничего не может. Ну, спасибо, спасибо.
Уходят.
Семен Семенович. Значит, завтра в двенадцать часов.
Действие третье
Ресторан под открытым небом в летнем саду «Красный Бомонд». За столом – Калабушкин, Гранд-Скубик, Пугачев, Виктор Викторович, отец Елпидий, Степан Васильевич Пересветов, Маргарита Ивановна Пересветова, Клеопатра Максимовна, Раиса Филипповна, Зинка Падеспань, Груня. На скамьях, возле тира, – хор цыган.
Цыгане поют здравицу Подсекальникову. Семен Семенович опутан серпантином и обсыпан конфетти.
Явление первое
Цыгане(поют).
К нам приехал наш родимый
Семен Семеныч дорогой.
Сеня, Сеня, Сеня,
Сеня, Сеня, Сеня,
Сеня, Сеня,
Сеня, Сеня, пей до дна.
Цыганка подает Семену Семеновичу бокал вина на перевернутой гитаре. Аплодисменты.
Пей до дна, пей до дна, пей до дна, пей до дна.
Семен Семенович выпивает вино, после чего вдребезги разбивает бокал. Гости аплодируют.
Пугачев. Вот гусар! Вот лихач! Вот действительно, это да!
Маргарита Ивановна. Вот за это люблю вас, Семен Семенович. Костя! Костенька! Костенька, черт!
Подбегает официант.
Запиши за бокал девяносто копеек. Пейте! Пейте! Вы что же, Семен Семенович?
Семен Семенович. Сколько времени? А?
Маргарита Ивановна. До двенадцати долго, Семен Семенович.
Семен Семенович. Долго?
Маргарита Ивановна. Долго, Семен Семенович. Вы не думайте. Пейте, Семен Семенович.
Отец Елпидий (наклонившись к Груне). Раз пошел Пушкин в баню…
Груня. Вы про Пушкина мне не рассказывайте, я похабщины не люблю.
Семен Семенович. Человек!
Второй официант. Чего извольите-с?
Семен Семенович. Сколько времени, а?
Второй официант. Полагаю, что скоро двенадцать, Семен Семенович.
Семен Семенович. Скоро?
Второй официант. Скоро, Семен Семенович.
Отец Елпидий (наклонившись к Раисе Филипповне). Раз пошел Пушкин в баню…
Раиса Филипповна начинает ржать.
Раиса Филипповна (сквозь ржанье). Фу, бессовестный. Ой, не могу. Я сейчас так рельефно себе представила… Ну?
Отец Елпидий. Ну, пришел Пушкин в баню…
Аристарх Доминикович. Уважаемое собрание! Мы сейчас провожаем Семена Семеновича, если можно так выразиться, в лучший мир. В мир, откуда не возвращаются.
Степан Васильевич. За границу, наверно?
Аристарх Доминикович. Нет, подальше, Степан Васильевич.
Степан Васильевич. Пожелаю приятного путешествия.
Аристарх Доминикович. Вы зачем же перебиваете, гражданин!
Голоса. Тише… Тише…
Наступает мертвая тишина.
Отец Елпидий. Ну, Пушкин снимает подштанники.
Раиса Филипповна начинает ржать.
Голоса. Тише… Тише…
Раиса Филипповна (ржа). Я сейчас так рельефно себе представляю. Ну?
Аристарх Доминикович. Любимый Семен Семенович! Вы избрали прекрасный и правильный путь. Убежденно и смело идите своей дорогой, и за вами пойдут другие.
Раиса Филипповна (сквозь ржанье). Ну, а банщица что?
Аристарх Доминикович. Много буйных, горячих и юных голов повернутся в открытую вами сторону, и тогда зарыдают над ними отцы, и тогда закричат над могилами матери, и тогда содрогнется великая родина, и раскроются настежь ворота Кремля, и к ним выйдет наше правительство. И правитель протянет свою руку купцу, и купец свою руку протянет рабочему, и протянет рабочий свою руку заводчику, и заводчик протянет свою руку крестьянину, и крестьянин протянет свою руку помещику, и помещик протянет свою руку к своему поместью, и свое поместье про… нет, хотя на своем поместье можно будет остановиться.