Самоволка
Шрифт:
– Губастик – зверь страшный, но глупый, – сказал он. – Если думает, что уже тебя убил, то всякую осторожность теряет. Главное – его обмануть и себя не выдать.
В печке затрещал огонь, дохнуло жаром. Амир вдруг увидел кружку со спиртным, понюхал, хмыкнул одобрительно – и тут же залпом выпил. Продолжать рассказ он, похоже, не собирался.
Полез в рюкзак, достал две плоские банки с консервами.
– Грей еду и сам грейся, дрова подкидывай, – сказал он, забирая у Степана одежду. – Я сейчас приду.
Вдруг
– А это что?
– Так, ерунда… передвижную грелку вот пытался изобрести себе.
Амир поводил пальцами по «чертежу», непонятно хмыкнул.
– Ну… не такая уж и ерунда. Сани, печка… если над печкой палатку поставить… хм…
Он подкинул свой нож, ловко поймав за лезвие, и снова вышел. На этот раз его не было дольше. Он пришел и притащил целую груду сучьев, свалил их у стены. А потом – еще.
– На ночь должно хватить, – вздохнул он, держась за окровавленный бок и покачиваясь.
– Амир, а что дальше будем делать? У меня одежды никакой…
– Сейчас… дай отдышусь. Одежда тебе будет, все будет.
Он сполз по стенке и сидел несколько минут, уронив голову.
– Амир! – забеспокоился Степан. – Может, надо чего?
– Не… ты грейся.
Он с трудом поднялся и снова ушел на улицу. Вернувшись через полчаса, он со стуком бросил на пол нечто, похожее на заиндевелую корягу.
– Вот и тулупчик тебе нашелся, – устало проговорил он. Затем подошел к печке и упал перед ней на четвереньки. – Открывай консервы. Там, посмотри, еще чай в рюкзаке.
Степан осмотрел принесенную добычу. Это действительно был короткий тулуп, весь насквозь заледеневший, словно его вырубили из ледника. И еще – большая меховая шапка плюс пара смерзшихся рукавиц.
– Положи на печку, – сказал Амир. – До утра подсохнет. Воротник поднимешь – будешь как космонавт!
Степан вдруг увидел, что посреди спины на тулупе выделяется дырочка, окруженная темной кромкой.
– Откуда одежда?
– Есть места. Ты консервы-то открывай.
Молча поели, заварили чай. Вроде бы все хорошо. Только Амир был какой-то вялый, словно спал на ходу.
– Слушай, Степа, мне отлежаться надо, – сказал он. – Ты за печкой следи, а то озябнем к утру. Я посплю, ладно?
– Конечно! – воскликнул Степан.
Амир подтянул свой рюкзак, отвернулся к стене и принялся разматывать тряпку на животе. Запахло какими-то лекарствами, он обрабатывал рану. Потом расстелил свой полушубок и лег сбоку от печки.
– Дрова… не забывай… – пробормотал он и тут же отключился.
Странно, но бессонную ночь Степан пережил легко. Он расслабленно сидел перед печкой, подкидывал дрова, щупал и переворачивал свою новую одежду.
И раз за разом вспоминал этот момент: как жизнь его от точки полной безысходности вдруг перешла в фазу надежды. Как грохнула дверь, как проход загородила фигура Амира – человека, знающего, что и как делать.
И каждый раз это поднимало какую-то теплую волну в груди. И спать не хотелось.
Дрова уже кончались, но тулуп и шапка оттаяли и, к счастью, высохли. Зашевелился Амир, испустил протяжный болезненный вздох. Сначала молча лежал, глядя в потолок и поглаживая рану на животе.
– Зачем ты пошел с Расулом? – спросил он. – Я же говорил тебе…
– Прости, Амир. Я просто не знал, что мне делать. Когда ты… когда тебя не стало, у меня словно земля под ногами провалилась. Что делать, куда идти? А Расул – он сам подошел, обещал довести, позаботиться.
– Ну да, подошел, обещал… – Амир горестно вздохнул. – Я полежу еще, а ты чай сделай. Идти надо.
Тулупчик после сушки принял вполне приличный вид, если не считать окровавленной дырки на спине. Сидел плотно, грел хорошо – что еще надо? Шапка и рукавицы тоже пришлись впору.
Наконец выбрались из убежища на мороз. Стояло серое раннее утро. Степан посмотрел по сторонам – и едва не подпрыгнул на месте…
– Амир, что это?!
Шагах в десяти в снегу темнела продолговатая яма. Рядом валялась человеческая рука, отрубленная по самое плечо. На куче снега – еще одна.
А из ямы торчала всклокоченная голова. Было видно и лицо – тонкое, крючконосое, сухое, воскового цвета.
– Знакомый один, – равнодушно ответил Амир.
– И что с ним?
– Убили. В том году еще.
– Постой… так это его одежда?! – У Степана все сжалось внутри.
– И что? Фасончик не подошел? Ну, отдай ему обратно.
– Да нет… оставлю себе, пожалуй, – пробормотал Степан.
О черт… Выходит, этот теплый тулупчик и удобная шапка целый год лежали в могиле, примороженные к покойнику.
А впрочем, кого это здесь может волновать…
– Ну, пошли, чего нахохлился? – устало вздохнул Амир.
– Да-да, идем… А с руками-то что у него?
– А как бы я тулуп с него стащил, если б руки не отрубил? Он же совсем как камень!
Шли не быстро. Амир прихрамывал, опираясь на свою палку. Иногда морщился и бормотал под нос неразборчивые ругательства.
Как-то раз он споткнулся, и Степан поспешно подставил ему руку. Но Амир со злостью отмахнулся.
– За собой следи, – бросил он.
Снежную равнину укрывал туман, из которого выплывали громады ледяных глыб. Часа через три воздух стал заметно прозрачнее, сквозь дымку показалось маленькое желтое солнце.
Ноги и мысли жили отдельной жизнью. Бессонная ночь приносила свои плоды – Степана навещали какие-то бестолковые видения, ему мерещилось, что льдины шевелятся, а с неба свисают тонкие прозрачные щупальца, хватающие за плечи.