Самозванец

Клекач Тамара

– Я Агата, - произнесла она с легким акцентом.
– А это, - она кивнула на стонущего, - мой сын Слава. И...
– Она с заметным сожалением посмотрела на меня, с головы до ног покрытую кровью.
– Я не знаю, что сказать и... Как мне...
– Лицо ее опечалилось, и она растерянно развела руками. Да уж, что тут можно было сказать?

Хотела я ей ответить, высказать все, что думаю про ее сыночка, и что хочу с ним сделать, да не я одна, но не стала. Любые мои слова просто бы сострясли воздух, ничего уже не изменив, и ни на что уже

не повлияв.

Сделаного было не воротить и, как бы я не злилась и не желала отомстить или еще чего-нибудь, на данном этапе это было уже не существенно.

Да, мы могли сцепиться с ними, чтобы отстоять свое право поставить финальную точку в этой истории, но факт был в том, что для меня и того, кто называл себя моим братом, последний раунд был окончен, и мне пора было отложить в сторону свои боксерские перчатки.

Проковыляв к ней, я по-мужски протянула ей руку.

– Я Нина, - хрипло произнесла я.
– Давно о вашем племени не было слышно, - добавила я, вспомнив рассказ брата Иннокентия.

Сильными они были, могучими и мудрыми. Осознав, кто он, и на что способны, созвали они всех своих немногочисленных сородичей, да и порешили, что для всех будет лучше, если они будут жить обособленно, проявляя себя только в самых крайних случаях. Правители, при которых обязательно был один из них, призывали их во время войны, и если их старейшины решали, что правители хотят использовать их в дурных целях, то никто не смел им перечить. А если же решали, что правители достойные люди и действительно нуждаются в их помощи, то не было в мире армии, способной противостоять им.

Долгое время считалось, что их племя было уничтожено. Кто-то же утверждал, что все они были убиты одним из своих, то есть Витольдом, отцом Славы. Но точно было известно лишь то, что в один прекрасный день они просто исчезли.

– Я знаю, кто ты.
– Ее рукопожатие было мягким и теплым.
– И за это мне тоже очень жаль, - с горечью добавила она, и я поняла, что она имела в виду орден и Витольда.

Исчезнуть - они исчезли, но руку на пульсе держали, хотя и предпочитали не вмешиваться. По крайней мере, до этого момента.

– Это давно в прошлом, - слабо улыбнулась я, рассматривая ее.

Слава был прав: она была очень красивой. И теперь, зная, что у Витольда был сын, мне стало ясно, почему их племя предпочло уйти в тень. Его мать всячески хотела оградить сына от отца. Жаль, что у нее не получилось.

– Гримуары...

– Об этом не беспокойся, - перебила Агата.
– Мы найдем их и позаботимся, чтобы никто ими не воспользовался.
– От чего-то я ей поверила.

Перед глазами поплыли темные пятна, и я покачнулась. Игорь подхватил меня, не давая упасть.

– Я была очень рада с тобой познакомится, Нина, - с чувством произнесла Агата. За ее спиной нетерпеливо взмахивали крыльями ее сородичи, заклинанием загнавшие падальзиков туда, где им и было место.
– И я очень благодарна тебе за проявленное понимание и милосердие по отношению к моему сыну. Отныне и навеки ты наш друг, и когда бы тебе не понадобилась помощь, ты всегда найдешь ее у нас.

Свечение охватило ее, и в небо взлетела летучая мышь. Крепко и, в тоже время, бережно, она взяла лапами тело сына и, махнув на прощание крылом, исчезла в ночи вместе с остальными.

Проводив их взглядом, я огляделась по сторонам, но рыжего кота нигде не было видно.

От "Облика" отказаться я не смогла. Слишком сильно подрал меня крылатый гаденышь. Зато, схватив спустя несколько дней после схватки воспаление легких, я сумела стойко вынести все его прелести просто лежа в кровати под двумя одеялами. В конце концов, имела же я право поболеть, как обычный человек, то есть без когтей, кисточек на ушах и зеленых волос.

По крайней мере, так я себе это представляла, предпочитая делать вид, что не знаю о том, что Игорь все-таки подливал мне в чай всякие отвары и настои, способствующие моему скорейшему выздоровлению.

Игорь... С ним разговор был долгий. Несмотря на то, что корень возникших у нас с ним проблем был в обсидиане, подложенным самозванцем, чтобы с его помощью внушать мне звать ночами другого мужчину, все-таки мы не могли игнорировать, что во многом сами способствовали тому, чтобы из этого корня выросло много веточек, да еще и с листиками.

Мы любили друг друга и через многое прошли, но опыт показывал, что нам все еще было над чем работать.

Вращая в руках кусочек телескопа, который я послала по следу в тот вечер, когда мы обнаружили слежку за нашим домом, и который и помог Игорю найти меня в пещере, я размышляла над словами самозванца.

– А что он имел в виду, - спросила я, - когда сказал, что сил у тебя мало, а времени еще меньше?

– Он бы и не такое тебе сказал, чтобы добиться своего, - отмахнулся он, но в глазах его скользнула уже знакомая, но все еще непонятная мне тень.
– Готова?
– Он заглушил двигатель своего безценного черного лексуса.

Спрятав кусочек телескопа в карман пуховика, я посмотрела на свои дрожащие руки. Черт, не помню, чтобы я так когда-то нервничала. Даже, когда встретила Славу и пребывала в уверенности, что он и есть мой брат, я так не трухала.

Хотя, возможно, тогда я подсознательно все же чувствовала, что он не тот, за кого себя выдает, вот и была спокойна. Зато сейчас мое сердце с такой силой стучало, что я просто боялась выйти из машины. Вдруг еще в обморок упаду. Или, еще чего хуже: выдам какую-нибудь несусветную чепуху, или вообще убегу.

– Все будет хорошо, - успокоил меня Игорь, ободряюще сжав мою дрожжачую руку, на безымянном пальце которой волнительно мерцал камень цвета морской волны в форме полумесяца.

Все-таки заставив себя выйти из машины, я вцепилась в руку Игоря, и на негнущихся ногах прошла мимо своего магазина до поворота в переулок с мусорными контейнерами.