Самозванец
Шрифт:
— Все это правда…
— Вот, видишь ли…
— В то время я был рассержен на жену за медальон…
— А потом?..
— А потом я провел время после бала с женой…
— Почему же твоя жена не верит в это?
— Не знаю…
— Ты неопытный подсудимый… Ну, да Бог с тобой… Я перестал бы тебя уважать, если бы ты упустил случай воспользоваться влюбленной девчонкой… Свиданье было назначено… Ты пошел…
— Свидетель Бог, не ходил…
— Послушай, ты, кажется, считаешь меня совсем дураком… Кто же был у нее?
— Не знаю…
— Ведь не я же?.. Только я один знал место вашего свидания, но ведь я не из гастрономов в этом смысле, ты меня знаешь…
— Я недоумеваю…
— Ну, будь по-твоему… — махнул рукой Сигизмунд Вяадиславович. — Главное, графиня, как и я, убеждена, что это твое дело, и поэтому, понятно, негодует…
— Это ужасно!
— Что же ужасного?
— Как мне разубедить ее?
— Это трудновато, да я не вижу в этом необходимости…
— Но как я ей буду глядеть в глаза?
— Избегай ее… После же путешествия за границу, время сделает свое дело, и все забудется…
— Нет, мне надо оправдаться во что бы то ни стало…
— Напрасный труд… Она не станет тебя слушать… Она сказала мне, что ты ей сделаешь большое удовольствие, если не будешь показываться ей на глаза…
— Она сказала это?..
— И добавила, что тоже самое касается и меня… — со смехом закончил граф Стоцкий.
— Вот как!.. Это другое дело.
— Так будь же благоразумен, и чем делать драму из твоей, в сущности, шалости…
— Опять!..
— Хорошо, хорошо, одним словом, из-за пустяков, так сделаешь лучше, если займешься устройством своих дел.
— Непременно, непременно… — рассеянно отвечал граф Петр Васильевич.
— А я поеду, мне еще нужно заехать места в два… — вставая, сказал граф Стоцкий.
Граф Вельский его не удерживал.
XIII
С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
На другой день после вечера у полковницы Усовой, в первом часу дня, Николай Герасимович Савин звонил у двери квартиры графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого.
Граф только что сделал свой утренний туалет и в изящном халате сидел за стаканом кофе и газетой в своем кабинете.
— Дома барин? — спросил Савин у отворившего ему дверь лакея с плутовской физиономией.
— Дома-с, но они не одеты…
— Не беда, что за церемония со старыми приятелями, — заметил Николай Герасимович, когда лакей снимал с него пальто.
— Как прикажете доложить?
Савин дал свою карточку.
— Пожалуйте в залу, — произнес лакей и удалился.
Савин прошел в залу, или, скорее, гостиную, комнату довольно больших размеров, но, несмотря на это, — она, заставленная и буковой, и мягкой мебелью, имела довольно уютный вид, и в ней царил, видимо, тщательно соблюдаемый порядок.
Над одним из диванов — турецким — был повешен на стене вышитый шелком ковер, изображавший в середине герб графов Стоцких, а на углах инициалы графа Сигизмунда Владиславовича под графской короной.
Николай Герасимович с невольною усмешкой посмотрел на эту вывеску родовитого хозяина.
«Настоящий граф не сделал бы этого», — мелькнуло в его голове.
В кабинете между тем происходила немая сцена. Взяв с мельхиорового подноса поданную ему лакеем карточку Савина, граф Сигизмунд Владиславович положительно остолбенел, бросив на нее взгляд.
«Начинается! — пронеслось в его уме. — И как скоро!»
Он вспомнил, что всю ночь отгонял от себя мысль о появлении Савина, не только знавшего, но и бывшего в приятельских отношениях с действительным владельцем титула графов Стоцких, отгонял другою мыслью, что успеет еще на следующий день со свежей головой обдумать свое положение, и вдруг этот самый Савин, как бы представитель нашедшего себе смерть в канаве Сокольницкого поля его друга, тут как тут — явился к нему и дожидается здесь, за стеной.
Граф Стоцкий положительно растерялся и бессмысленно переводил глаза с карточки на стоявшего навытяжку лакея и обратно. Это длилось несколько минут, к большому недоумению слуги.
— Как прикажете, ваше сиятельство? — наконец нарушил тот молчание.
Граф молчал. Молчал и почтительный лакей, переминаясь с ноги на ногу.
— Одеваться… — наконец произнес с каким-то отчаянным жестом Сигизмунд Владиславович.
— Я им докладывал-с, что ваше сиятельство не одеты-с, так они говорят: ничего, что за церемонии между старыми приятелями.
— Гм… Между старыми приятелями… — повторил граф Стоцкий. — Если так, то проси.
— Слушаю-с.
Лакей вышел и затем, снова отворив дверь кабинета, произнес:
— Пожалуйте…
Николай Герасимович вошел.
— Очень рад, очень рад, — встал и пошел ему навстречу граф Сигизмунд Владиславович.
— Извините, что побеспокоил так рано… Хотелось застать дома, — начал Савин.
— Помилуйте… Что за церемонии…
— Между старыми приятелями, — заметил Николай Герасимович. — Действительно, я хочу, но никак не могу признать в вас друга моей юности, графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого.
— Я самый и есть.
— Знаю, вы, да не вы… Нельзя так измениться… Он был совсем не похож на вас…
— Значит, это был другой, — деланно спокойным тоном отвечал граф.
— Не мог быть и другой, так как он был последний в роде. У меня есть его портрет. Кирхоф уверял меня, что он похож на его покойного брата, и даже в Париже переснял для себя.
— Я слышал от Кирхофа эту историю… Быть может, он был по другой линии.
— Странно, странно… Но не в этом дело… Что мне до того, похожи ли вы, или нет на моего друга… Не правда ли?