Самсон-борец

Мильтон Джон

В сеть уловив. Что противопоставить

Я столь весомым доводам могла?

Одно - любовь к тебе. Она упрямо

Всем убеждениям сопротивлялась,

Пока я не склонилась наконец

Пред истиной, в бесспорности которой

Вовек не усомнились мудрецы:

Там, где заходит речь о благе общем,

Смолкают наши личные пристрастья.

И я нашла, что долг и добродетель

Велят мне эту заповедь блюсти.

Самсон

Я знал, змея, что все

твои извивы

Ведут лишь к лицемерью и обману!

Будь искренней твоя любовь ко мне,

Как ты твердишь, совсем иные мысли

И действия она тебе внушила б.

Тебе, кто предпочтен мной дочерям

Народа моего, женою назван,

Кого любил я, как сама ты знаешь,

Не потому свою открыл я тайну,

Что легкомыслен был, а потому,

Что отказать ни в чем не мог любимой.

Сейчас ты видишь недруга во мне.

Зачем же раньше избрала в супруги

Врага одноплеменников своих?

Жена должна отречься ради мужа

От родины. Я был меж филистимлян

Чужим и лишь себе принадлежал,

И ты не им, а мне принадлежала.

Они, злоумышляя на меня,

Просить тебя о помощи не смели

Законам и природы и людей

Противно это. Счесть должна была ты

Их шайкой заговорщиков, для коих

Отечество - и то лишь звук пустой,

А не повиноваться им. Но тщилась

Ты угодить своим богам, хоть боги,

Прибегшие в борьбе к безбожным средствам,

С идеей божества столь несовместным,

Суть идолы, которых не пристало

Страшиться, почитать и защищать.

Как без одежды оправданий лживых

Ты в наготе своей вины мерзка!

Далила

С мужчиной споря, женщина всегда

Неправой остается.

Самсон

Не хватает

Ей слов или дыханья, как тебе,

Когда меня ты плачем изводила.

Далила

Я безрассудно просчиталась там,

Где на успех надеялась. Прости же

Меня, Самсон, и научи, как мне

Загладить вред, что нанесла тебе я,

Дурным советам вняв. Не надо только

Так сокрушаться о непоправимом

И так себя корить. Лишен ты зренья,

Но в жизни много есть иных утех

Их нам даруют остальные чувства

У очага домашнего, в покое,

Где не страшны опасность и тревоги,

Что в мире дальнем зрячему грозят.

Я обращусь к владельцам филистимским,

Которые наверняка дозволят

Из этой отвратительной темницы

Мне увести тебя к себе домой,

Где будешь ты со мною, для которой

Стеречь тебя - не труд, а наслажденье,

До старости жить в счастье и довольстве,

Имея все, чем возместить могу

Я

то, что ты из-за меня утратил.

Самсон

Нет, нет, без нужды мне твои заботы!

К чему они, коль мы давно чужие?

Не почитай меня глупцом, который

Вновь, как когда-то, ступит в твой силок.

Познал я слишком дорогой ценою,

Сколь ты искусно расставляешь сети.

Твой голос колдовской, волшебный кубок

И чары больше надо мной не властны:

Я научился уши затыкать,

Чтоб не могла ты в них шипеть, ехидна.

Коль я, твой муж, в расцвете лет и сил,

Когда меня все чтили и боялись,

Тебе внушил лишь ненависть и злобу,

То как же ты со мной поступишь ныне,

Когда я слеп и малого ребенка

Беспомощнее? Как ты будешь мною

Пренебрегать, гнушаться, помыкать?

Каким я оскорблениям подвергнусь,

Став у жены рабом и приживалом,

О чьем поступке каждом, каждом слове

Своим князьям ты будешь доносить?

Нет, даже рядом с этою темницей

Твой дом, куда я не войду, - тюрьма.

Далила

Дай мне припасть к твоей руке хотя бы.

Самсон

Не смей, коль жизнью дорожишь, иначе

Тебя, взъярясь, порву я на куски!

Прими издалека мое прощенье

И уходи. Оплачь свою измену,

Равно как достохвальные дела,

Которыми меж знаменитых женщин

Стяжала место ты. Пусть золотые

Тебя утешат во вдовстве. Прощай!

Далила

Я вижу, к просьбам глух ты, словно ветер

Иль море. Но и ветер, утомясь,

Мир заключает с морем, море - с сушей;

В тебе же гнев вскипает вновь и вновь,

Как буря, что вовек неукротима.

Затем ли я искала примиренья,

Чтоб мне ответом ненависть была

И со стыдом ушла я, унося

На имени своем клеймо позора?

Ничто нас больше не соединяет.

Тебя я отрекаюсь - так мне лучше.

Умеет двуязычная молва

Трубить одно и то же на два лада:

И превозносит и чернит она

Одновременно наши имена.

Мое, среди обрезанцев, в коленах

Иуды, Дана, как и в остальных,

Во все века пребудет воплощеньем

Бесчестья и супружеской измены,

Предметом осужденья и проклятий.

Зато в моей отчизне, - что важней,

В Екроне, Газе, Гефе и Азоте

Я знаменитой женщиною стану.

На празднествах, при жизни и посмертно,

Мне будут петь хвалу за то, что я

Спасла, презрев супружеские узы,

От грозного врага страну родную.

Мой прах, цветами гроб увив, восславят,