Самурай поневоле
Шрифт:
Монах ободряюще улыбается, словно говоря, что всё понимает. Странно, но я быстро перестаю беспокоиться и начинаю ждать, когда монах обратится не только ко мне, но и всем присутствующим...
Присаживаясь, он наносит на свитке иероглифы и, быстро встав, показывает их сначала вассалам, и лишь затем мне.
– - Я взял на себя смелость назвать свою сестру по вере новым именем. "Син-гэн" -- эти иероглифы означают "мощь" и "таинственное". Надеюсь, Такеда прославится этим именем!
Вассалы не сдерживаются и выказывают свое
Ведь всем известно, что имена несут в себе отпечаток будущего...
– - Я Такеда Сингэн...
– - пробую на вкус свое новое имя.
И самое замечательно в моем имени то, что иероглифы "Сингэн" являются инверсией слов от моего имени, "Харуна".
Генпаку, видя, что смог угодить мне, озаряется улыбкой.
Пока вассалы удаляются и слуги готовят паланкины, мне удается выкрасть пару минут, чтобы поговорить с Канске.
– - Поздравляю! Всё-таки Генпаку не подвел с именем. Имя Сингэн тебе подходит
– Возможно. Но мне непривычно...
Люди продолжают оборачиваться и смотреть на нас. Но в этот день, это меня мало волнует.
– - Сингэн, я понимаю, что это неподходящее время. Но мы должны обсудить дела с Уэсуги...
– - Продолжай...
– - Нам известно, что Кагэтора закончила с кланом Ходзе и увела свои войска в Кодзуке. Хоть провинция Мусаси осталась за Удзиясой, потеря Кодзуке всё же была крепким ударом по клану Ходзе.
– - Ты считаешь, что война продолжится?
– - Как раз наоборот. Военная кампания Уэсуги подошла к логическому концу. Клан Ходзе пока сломлен нападением яростного врага. Но перед нами возникает вопрос, что будет делать Кагэтора?
– - Что-то мне подсказывает, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос, -- говорю чуть раздраженно. По правде говоря, в данный момент я не хотела говорить о войне...
– - Думаю, Кагэтора поведет свои войска в Этиго, через Синано. Но мы не должны идти на провокацию. Нам крайне не желательно вступать в битву с воинами Уэсуги...
Эти заявления поднимают во мне гнев.
– - Но почему?
– - Если препятствовать возвращению домой воинов Уэсуги, то они будут биться еще усерднее.
– - Но разве, их пыл не угаснет из-за пройденных дорог?
– - Ты вправду думаешь, что Кагэтора позволит своим воинам утомиться дорогой и проиграть в битву? Я даже предположу, что она наигранно будет делать вид, что ее войско очень устало...
– - Хорошо, в этом плане я доверюсь тебе.
Видя, что Канске хочет что-то добавить, быстро меняю тему:
– - А знаешь, мне кажется Генпаку хитро так намекнул, этим своим "таинственным" значением в имени, -- делюсь своими мыслями.
Если хорошенько подумать, то монах Генпаку как бы намекнул, что "мощь" связано прямыми узами с "таинственностью". А кого в клане считают чуть ли не мистической фигурой? Не надо быть семи пяди на лбу, чтобы понять, что имел в виду Генпаку.
– - Не бери в голову...
Канске не мог
– - Да нет. Всё в порядке. Как-никак, ведь это благодаря твоей поддержке я дошла до этих дней...
И пока Канске осмысливает мои слова, добавляю:
– - И я совсем не против, что ты косвенно присутствуешь в моем имени, Харуюки...
Я назвала Канске вторым именем, чтобы подчеркнуть нашу связь. Связь, которая никогда не оборвется...
Полтора месяца спустя...
Как и было предсказано стратегом Такеды, войска Уэсуги двинулись в Синано.
Уэсуги Кенсин оставила номинальным наместником Уэсуги Норимасу, но военную силу определила за Нагано Норимасой. Представитель клана Нагано был известным полководцем, которого обоснованно остерегались враги. Кто знает, как повернула бы история, прислушайся Уэсуги Норимаса к словам своего поданного.
– - Госпожа Кенсин, наши войска ждут Вашего приказания, чтобы атаковать врага.
Не встретив сопротивления, Кагэтора вначале почувствовала легкую досаду. Она даже специально провоцировала силы врага, которые так неустанно следовали за ними.
Войска Уэсуги не причиняли беспокойств местным жителям. Как-никак, врагом клана Уэсуги был клан Такеды, но никак не мирные жители Синано...
Всё это время воины Уэсуги шли домой, в Этиго. Но, перейдя реку, что текла на равнине Каванакадзиме, Кагэтора велела войску повернуть обратно, лицом к врагу, который обосновался за рекой.
Снова два непримиримых врага смотрели друг на друга при Каванакадзиме. Воины Такеды Сингэна наблюдали с настороженностью, ожидая нападения.
– - Госпожа Кенсин, -- вопросил Усами Садамицу.
– - Усами, тебе не кажется странным, что мы с Харуной в один день поменяли наши имена?..
Для Кагэторы было откровением узнать, что она мыслила наравне со своими врагами. А именно со стратегом Такеды.
Совпадение или нет, но Кагэтора тоже решила поменять имя на буддистский манер. Она считала, что, приняв новое имя, в ее войсках число сохэев возрастет...
– - Нет, госпожа...
Посмотрев в глаза своего верного вассала, Кагэтора поняла, что Усами не договаривал. Самураи, будучи суеверными, верили, что случайности не случайны. Судьбы Харуны и Кагэторы были связаны невидимыми нитями рока.
Иероглифы "Кенсин" как ничто подчеркивали всю суть Кагэторы. Это имя подчеркивало качества: преданность, храбрость - которыми, без сомнения, наделена была Кагэтора.
– - Смотри, Усами. Нас вышло провожать столько народу, -- указав рукой на врагов, которые стояли за рекой, Кагэтора добавила:
– - Я пойду, попрощаюсь с ними. Вели, чтобы никто из наших не двигался без моего приказа!
Прежде чем старик успел вставить хоть слово, Кагэтора, пришпорив коня, помчалась к реке.
Воины в красном, которые стояли за рекой, насторожились.