Самые красивые корабли
Шрифт:
— С табачной стороны гость прибыл.
А сам табачный гость предпочитал молоко. Он был жаден и ненасытен. Время у него распределялось так: сон и еда. Середины не было. С каждым днем он становился более определенным, обретал что-то свое, и Тынэна с радостью стала находить в нем черты Виктора.
Даже суровая и неразговорчивая Полина Андреевна заметила:
— Настоящий капитан!
Елена Ивановна часто навещала Тынэну, приносила письма: установилась хорошая весенняя погода, оживилась дорога между Нымнымом и районным центром. Письма были написаны еще осенью, почти полгода назад, но для Тынэны это не имело никакого значения. Виктор описывал дорогу, рассказывал о своих товарищах по части, сообщил, что написал про нее своим родителям и обещал после войны приехать вместе с женой к ним в Пинакуль.
Пока Тынэна читала письма, Елена Ивановна сидела рядом и повлажневшими глазами смотрела на нее. Иногда отворачивалась и уголком носового платка утирала невольно навернувшиеся слезы. Тынэна заметила, что последнее время Елена Ивановна как-то сдала, часто поплакивала, хотя Иван Андреевич писал регулярно и даже не был ни разу ранен.
От берега ушел ледовой припай. В школе закончились занятия, и Тынэна снова зачастила на берег. Она брала с собой оленью шкуру, расстилала ее на гальке и усаживала сына.
Когда Тынэна выписалась из больницы, к ней пришел председатель Кукы и сказал, что новорожденного надо зарегистрировать в книге актов гражданского состояния.
Тынэна посоветовалась с Еленой Ивановной, и они порешили назвать мальчика именем отца — Виктор.
В крохотной комнатке председателя Кукы было тесно. На стене висел портрет писателя Гоголя. Кукы часто поглядывал на классика и приглаживал волосы на его манер.
На столе уже лежали приготовленные бумаги и чистый бланк свидетельства, похожий на облигацию.
— День и год рождения? — важно спросил председатель.
Тынэна назвала.
— Родители?
— Отец — Виктор Айван, а мать, значит, я, — ответила Тынэна.
— Брак зарегистрирован?
Тынэна вопросительно посмотрела на Елену Ивановну.
— Товарищ Кукы, — официальным тоном обратилась к председателю Елена Ивановна, — брак формально не зарегистрирован, но они любят друг друга. И потом время сейчас такое… Они просто не успели. Вот кончится война, и они зарегистрируются. Разве в этом дело?
Кукы отодвинул бумаги и краем глаза взглянул на портрет Гоголя.
— Конечно, дело не в этом, но закон я нарушать не могу. Давайте сделаем так: зарегистрируем мальчика под материнской фамилией, а вернется отец и брак будет оформлен — все переделаем по-новому. Согласны?
— Что ж, — вздохнула Елена Ивановна, — придется с этим согласиться.
— Как так? — растерянно спросила Тынэна. — У него будет моя фамилия?
— Да, — ответил Кукы. — Что в ней плохого?
— Но он мальчик, — возразила Тынэна. — Как он будет носить женское имя? Это все равно если бы русскому мальчику по имени Иван дали фамилию Мария. Иван Мария. Нет, я не согласна.
Кукы, озадаченный таким соображением, снова посмотрел на Гоголя, поправил прическу.
— Это верно, — пробормотал он. — Иван Мария… Не годится так…
Он посмотрел в окно, потом на лежащий перед ним паспорт Тынэны, и глаза его вдруг оживились.
— Это очень просто! — воскликнул он. — Мы вместо Тынэна поставим — Тынэн. Мужское имя — Тынэн! И будет у нас новый гражданин Советского Союза, будущий защитник Родины Виктор Тынэн.
— Виктор Викторович Тынэн, — поправила Тынэна.
— Хорошо, пусть будет так, — согласился Кукы и принялся выписывать свидетельство о рождении.
Стоял погожий солнечный день. И было по-настоящему тепло, если б с моря не тянуло холодом.
Виктор частенько сползал с оленьей шкуры на холодную гальку, и Тынэне то и дело приходилось водворять его обратно.
По совету Елены Ивановны Тынэна решила поступить на заочное отделение Анадырского педагогического училища. На берег она с собой брала учебники, но они большей частью так и оставались нераскрытыми.
Глаза невольно вглядывались в морскую даль, и Тынэне казалось, вот сейчас она увидит мчащийся к берегу корабль. «Вымпел» обычно первым открывал навигацию.
Тынэна представляла, как она увидит друзей Виктора, поговорит с ними, покажет сына. У них, наверное, есть и свежие письма от Виктора.
Тынэна услыхала сзади торопливые шаги, оглянулась и увидела спешащую к ней Елену Ивановну. Что-то было в ее облике необычное, настораживающее.
— "Вымпела" ждешь?
Тынэна молча кивнула.
— Он будет сегодня к вечеру, — сообщила Елена Ивановна. — Я только что с полярной станции. Там получили телеграмму с корабля…
И вдруг Елена Ивановна заплакала.
— Что с вами, Елена Ивановна? — с тревогой спросила Тынэна. — С Иваном Андреевичем что?
— Нет, девочка моя, не с Иваном Андреевичем, — сквозь рыдания проговорила Елена Ивановна.
— С Виктором? — неожиданно охрипшим голосом спросила Тынэна.
Елена Ивановна молча кивнула.
Туча заполнила сердце холодом.
— Убит?
Елена Ивановна только кивала в ответ и плакала.
— Когда это случилось?
— Давно еще, до его рождения, — Елена Ивановна кивнула на мальчика и подала помятую, слежавшуюся телеграмму.
Она была послана из Пинакуля и подписана родителями Айвана.
— Это неправда, — глухо проговорила Тынэна.
— Это правда, Танюша, — всхлипнув, сказала Елена Ивановна. — Я тоже сначала не поверила и носила телеграмму с собой почти восемь месяцев.
— Восемь месяцев? — переспросила Тынэна. — Нет! Да я же получила его последнее письмо всего полтора месяца назад. И ответила ему.
— Милая моя, так ведь письма-то сюда сколько идут!
Тынэна прикрыла глаза рукой. Странно, почему нет слез? Только такое ощущение, будто внутри тебя растет огромная черная туча. Выходит, все эти восемь месяцев она разговаривала с мертвым?.. Но отчего нет слез, почему сердце такое тяжелое и твердое, как камень?