Самые прекрасные цветы

Amira19

– Не могу больше, - прорычал Поттер, и одним рывком затащив Драко на кровать,

заставил того лечь на живот, предварительно подсунув подушку под его бедра. Будучи почти на грани реальности, одно он понимал точно, и эта мысль билась в его голове и бежала по его венам: «Ни в коем случае нельзя допустить поцелуя». Припухшие губы Драко сводили его с ума, и Гарри решил обезопаситься, отвернув лицо Малфоя от себя. Пройдясь поцелуями-укусами вдоль позвоночника и, добравшись до округлых половинок, он не сдержался и, укусив, стал яростно замаливать свою несдержанность поцелуями. Драко прогибался, извивался и стонал, Поттер был для него просто неподражаем. Сколько ласки вместе с животной страстью... Драко таял в его руках...

Гарри перенес свой вес

на Малфоя и Драко, поддаваясь инстинктам, развел ноги шире. Переплетя пальцы их рук, Гарри начал входить в узкую дырочку. Драко еще больше прогнулся в пояснице, тем самым подталкивая любовника к более активным действиям. Но тот держался, осторожно входя в Малфоя. Чтобы там блондин не любил, Гарри все равно боялся его поранить. Войдя в Драко до основания, Гарри почувствовал, как последние препоны слетели, будто их и не было, и он стал неистово двигаться в податливом теле. Малфой вскидывал бедра под стать их ритму и стонал в мягкую ткань. Ощущая, что толчки Поттера стали еще более частыми, Драко высвободил руку из хватки брюнета и потянулся вниз. Но Гарри остановил Малфоя и сам просунул свою руку между подушкой и белоснежным телом. Поттер совсем потерялся во времени, его занимал только неимоверный блондин. Не прекращая движения, Гарри склонился и слизал несколько капелек пота около линии волос на шеи. Драко задрожал и зубами впился в ребро ладони, сдерживая финальный крик.

Гарри скатился на другую половину кровати, пытаясь отдышаться. Он лежал с закрытыми глазами, но даже под сомкнутыми веками плясали разноцветные круги. Поттер открыл глаза только тогда, когда почувствовал знакомую тяжесть на своих бедрах. Малфой сидел на нем и довольно улыбался.

– Зверь, - перекатывая букву «р» и придавая еще большее рычание слову, произнес Драко.

– Это ты делаешь меня таким.

Малфой самодовольно усмехнулся и, взяв руку Гарри, перемазанную в его сперме, стал языком слизывать ее. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Драко нравилось играть в такие издевательские игры, дразнить Поттера. И Гарри не имел ничего против, Малфой был единственным человеком, которому Гарри позволял все. Практически все.

– Это было просто преступлением, что столько времени твой язык пролеживал без дела, но ничего, мы все наверстаем, - Гарри принял сидячие положение и посмотрел в глубь серых глаз.

– Правда, Драко?

– Разумеется.

Руки Малфоя обвились вокруг шеи брюнета и, прижимаясь ближе, Драко со всей нежностью поцеловал лицо Гарри.

– Осталось ли еще какая-нибудь девственность, которую ты мне пока не отдал?
– отстранено, говоря как бы в пустоту, спросил Поттер. На пару секунд между ними повисла тишина. Драко думал, а Поттер... просто наслаждался горячим телом любовника.
– Черт. Я совсем забыл, - простонал Гарри.
– Меня же сегодня миссис Уизли ждет.

Драко нехотя слез с Гарри и начал собирать их вещи с пола. Кинув Гарри его штаны, Малфой сам принялся одеваться. Одеть футболку и джинсы оказалось намного быстрее, чем классические брюки и рубашку с оторванными пуговицами, поэтому Малфой стоял, оперевшись на дверь, и наблюдал за Поттером, который с помощью магии приводил себя в божеский вид. Закусив губу, Драко судорожно пытался решить: ответить или нет? Малфой вновь решил пойти ва-банк.

– Поттер.

– Да?

– У меня еще осталась одна, так называемая, девственность, - Драко замолчал, выдерживая необходимую паузу.
– Меня еще никто и никогда не целовал.

Гарри обернулся и ошарашено посмотрел на Малфоя, который лишь облизал губы и исчез.

Поттер присел на постель и обречено уронил голову на ладони. Это конец. Драко только что подписал ему смертный приговор. Он хочет быть первым. Значит, рано или поздно, он сдастся и заберет свой «первый поцелуй Малфоя». И там... а там уже, неизвестно, что будет.

Глава 30.

Драко проснулся рано, несмотря на то, что это был выходной день. Ему не спалось. Стоило вернуться вчера домой, как его одолели сомнения. Правильно ли он

сделал, сказав Поттеру, что еще никто не касался его губ? Малфою было не по себе, ведь в глазах любовника он стал выглядеть полнейшим девственником. Ни целовался, ни брал в рот, никому не отдавался. Драко был рад, что сейчас выходные. Они не встречались с Поттером в эти дни, держали конспирацию, и, значит, у него есть время обдумать сложившуюся ситуацию.

Драко, как обычно, приказал эльфам подать кофе в зимний сад и, приняв душ, спустился вниз. На низком столике стояла небольшая дымящаяся чашка, а рядом лежал свежий выпуск утреннего пророка.

Малфой удобно устроился в плетеном кресле и взялся за газету. Но стоило ему только взглянуть на первую страницу, как сердце сжалось до размера снитча. Половину страницы занимала до отвращения семейно-карамельная фотография. По всей вероятности, кухня, и, судя по нелепому убранству, это была Нора. На снимке было четыре человека. Мистер и миссис Уизли, держащиеся за руки и мило улыбающиеся фотографу. И... Поттер с женой. Уизлеттой. Гарри сидел на стуле, а она стояла сзади него, склонившись и обняв его. Она улыбалась в камеру, а затем целовала Поттера в щеку. И так каждые десять секунд...

Драко, не отрываясь, смотрел на происходящее, следя за мимикой Поттера. Заученная улыбка... Он никогда не улыбается так... Это лишь маска... Драко знал, как на самом деле Гарри умеет улыбаться... А это лишь фальшь. Губы Джинни касаются его щеки и ... Гарри едва заметно вздрагивает и, закрыв глаза, немного зажмуривает их. Не прикрывает, как делают когда поцелуй приятен, а именно зажмурился, словно пытаясь вытерпеть это. Для остальных, конечно, ничего этого не было заметно, но это явственно видел Драко. Злость сжигала его. Малфой осмотрел Поттера - на нем была вчерашняя зеленая рубашка, значит, и снимок был сделан вчера. Драко скрипнул зубами, он был слишком зол. Получается, все было подстроено, они все ждали его в Норе. Ведь Поттер опоздал на встречу с миссис Уизли, а не с репортером. Малфой был наслышан о том, как миссис Поттер активно пропагандирует образ идеальной семьи, но ему как-то не приходилось с этим сталкиваться. Спланированная «случайная» фотосессия для поддержания имиджа идеальной семьи. Противно. Драко всегда говорил, что по младшей Уизли слизерин плачет.

Малфой перевел взгляд вниз и, скривившись, стал читать текст.

«Счастливая семейная жизнь родителей - залог счастливой семейной жизни детей.

На этой недели у четы Уизли намечается радостное событие. Тридцать пять лет совместной семейной жизни». Драко вновь скривился и, заключив, что сил прочитать всю эту тягомотину у него не хватит, решил лишь мельком просмотреть статью. "... Завтра во Франции в поместье Де Миньен состоится банкет по случаю торжества... Согласно чистокровным традициям, празднование будет длиться три дня... На празднование съедется вся семья... Мы прекрасно видим, какие крепкие и счастливые семьи у детей мистера и миссис Уизли... Гарри и Джиневра постоянно ощущают семейную атмосферу, которой наполнены не только их дома, но и они сами... "

– О, да! Поттер особенно ощущает атмосферу семейного счастья, когда засовывает свой член мне в задницу!
– прошипел Драко, сминая газету и отшвыривая ее как можно дальше.

Пить кофе расхотелось моментально. Малфою были противны подобные сопливые публикации, а то, что эта статейка касалась Поттера... Усугубляло отвращение до немыслимых пределов.

Виктор ошибся. Драко всегда был честен с самим собой. И он прекрасно понимал природу своей реакции. Ревность. Жгучая, неконтролируемая ревность. Джинни. Как он ее ненавидел! Единственная преграда! Та, которая имеет право прикасаться к телу Поттера, та, которая по закону именуется его «судьбой», та, которая ничего, кроме гордыни, что он ее муж, к нему не испытывает. Драко пнул столик, сбивая фарфоровую чашку на пол. Какого черта его так затянуло? И самое главное, как Драко мог такое допустить? Малфой понимал, что здесь виновато не только фамильное чувство собственничества... Драко горько усмехнулся.