Самые желанные женщины. От Нефертити до Софи Лорен и принцессы Дианы
Шрифт:
Сейчас очень трудно сказать, любила ли Орлова своего первого мужа. Никаких документов не осталось. По слухам, это не было страстью. Он был очень умным человеком, и его без конца арестовывали. То ли он был троцкист, то ли еще что, но явно не был сторонником сталинского режима. Его арестовывали, а потом через три-четыре дня привозили домой на извозчике. Наконец, в 1930 году его арестовали, и он уже не вернулся. Стало известно, что он может пройти по делу экономистов Кондратьева и Чаянова. Потом Сталин решил отменить процесс, Берзина приговорили к трем годам ссылки и отправили отбывать срок в город Семипалатинск. Орлова осталась одна.
Несколько лет спустя, когда Орлова уже была звездой, на кремлевском приеме Сталин подошел к ней и предложил выполнить любое ее желание. Она попросила сообщить ей о судьбе Берзина. Сталин в недоумении отошел, но о просьбе не забыл. Вскоре Орлову пригласили на Лубянку и сообщили, что ее бывший муж находится в лагере в Казахстане. «Если хотите, мы можем воссоединить вас», – любезно предложили ей. Орлова постаралась поскорее уйти…
В ее жизни появился другой человек – некий «спец» из Австрии, который ее очень любил. Его поразило то, что в те годы в Советской России он встретил элегантную женщину. Орлова замечательно шила – доставала
Однажды она все-таки попала на киностудию – сыграла эпизодическую роль в фильме «Любовь Алены», но эта лента не сохранилась. Это было время, когда возникали первые советские комедии, когда уже играли Вера Марецкая, Анна Стен… Об Орловой тогда никто не знал. В основном она работала вместе с Цфасманом – пела в концертах. Пела она Мусоргского, Даргомыжского, романсы… Потом у нее появился другой концертмейстер – Лев Миронов, который работал с ней всю оставшуюся жизнь. Голос ее всегда отличался музыкальностью и напевностью, а речь была поразительно ритмична. Но не голос создавал успех Любови Петровне в те годы. От природы ей была свойственна удивительная непринужденность и красота движений, природная пластика. Сестра Натальи Глан, Галина Шаховская, впоследствии стала известным балетмейстером – она ставила, например, танцы в фильме «Весна». Она говорила, что Орлова была на эстраде поразительно органична – ее органика совпадала с органикой жанра. Она очень любила эстраду. Орлова много ездила с концертами, а в театре настоящий успех у нее был только в «Периколе». Но поскольку время было новое, всем было трудно, она в 1932 году, когда был голод в стране и все актеры искали себе какую-нибудь дополнительную работу, пела в маленьких концертах перед началом киносеанса. Такой прообраз киножурналов. Она пела в кинотеатре «Арс» – там, где сейчас находится Театр им. Станиславского. И когда она пела там свои миниатюры, к ней за кулисы пришел администратор, а рядом с ним был какой-то молодой человек – удивительной красоты, очень элегантный, в роскошном заграничном костюме, ослепительно улыбавшийся. Он наклонил голову и представился: «Александров!»
Режиссер Григорий Александров искал кого-то на роль в фильме «Веселые ребята». Ему кто-то посоветовал (кто говорит, что Раневская, кто-то – что Юткевич – слухов много), но пришел он специально посмотреть на Орлову, которую до этого видел в «Периколе». Она не вызывала у него никаких эмоций, никаких чувств – просто хорошо поет, хорошо двигается, хорошо танцует. А она влюбилась в него сразу. И потом очень часто говорила: «Я увидела золотоволосого бога». Он был действительно необыкновенно красив. Он был человек очень остроумный, музыкальный, играл на гитаре, талантливый, знал языки, рисовал. Когда она познакомилась с ним, она еще не знала, что он был самым близким другом гениального советского режиссера Сергея Эйзенштейна. Эта дружба длилась десять лет. Благодаря Эйзенштейну Александров в те годы выезжал за границу – он был в Америке, Мексике, Голливуде, Париже, Женеве, Берлине… Александров общался с Диснеем, с Чарли Чаплином, обожал Дугласа Фэрбенкса и Мэри Пикфорд. У него была жена – блондинка, очень приятная женщина, актриса Музыкального театра, и маленький сын, которого он назвал Вася, а потом переименовал в Дугласа – в честь Дугласа Фэрбенкса. Так его потом и называли. Александров был на два года моложе Любови Орловой. В Москву он приехал в 1921 году вместе со своим ближайшим другом тех лет Иваном Пырьевым, впоследствии одним из самых известных кинорежиссеров. Потом они стали врагами, не общались – а тогда очень дружили. Они вместе писали и ставили агитки, оба подвизались в Пролеткульте. В 1923 году Пырьев ушел к Мейерхольду, а к Александрову Мейерхольд был равнодушен – и не взял его. В театре Пролеткульта была независимая Передвижная группа во главе с Эйзенштейном. Там был поставлен сенсационный спектакль по пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Туда и поступил Александров. Эйзенштейн влюбился в него, он его просто обожал. Тот был очень красив, с дивной фигурой, всегда элегантен – а это было время, когда Эйзенштейн находился на пике своей славы. Именно тогда, в середине 20-х годов, он поставил фильмы «Октябрь», «Стачка», «Старое и новое» и свой гениальный фильм – самый гениальный фильм ХХ века, по мнению теоретиков, – «Броненосец «Потемкин». Десять лет Александров был рядом с ним. Он был участником всех его работ. А потом что-то между ними произошло – еще за границей, – и отношения стали портиться. Потом они вообще не общались.
Отношения у них были очень сложные. В то время было много слухов об Эйзенштейне и Александрове, даже о том, что они находились в любовных отношениях. Судя по всему, этого никогда не было на самом деле. Хотя сексуальная мотивация отношений со стороны Эйзенштейна была. Он был по своей природе особым человеком – некрасив, низкоросл, и у него была болезнь, паховая грыжа, – возможно, это сыграло роль в зарождении у него комплекса сексуальной неполноценности. Этот комплекс беспокоил его с ранней юности – он его никогда не скрывал – и сохранился до конца жизни.
Отношения их до сих пор предмет домыслов и сплетен, хотя никаких фактов не сохранилось. Привязанность, конечно, была. Сам Александров ко всем этим слухам относился очень спокойно. Уже на склоне лет он говорил: «Может быть, он был мною увлечен… Я никогда им не увлекался». У него была жена, был ребенок, были романы, и по-настоящему его всегда интересовало только одно – карьера. Эйзенштейн с Александровым расходились еще и в теории: для Александрова форма была неважна, а для Эйзенштейна была очень важна именно форма – форма, которая могла быть идеологией. Все это приводило к тому, что они по-разному смотрели на то, что происходит в кино. Александров с самого начала, особенно после своей американской поездки, решил использовать на практике достижения американского мюзикла и совершенно этого не стеснялся. Когда вышли его первые фильмы – «Веселые ребята», «Цирк», – все об этом говорили. Было очевидно, что он посмотрел огромное количество музыкальных картин в Америке. Видел он и «Певец джаза», и «Мелодии Бродвея», был увлечен Нормой Ширер – была такая голливудская звезда, снялась в фильме «Hollywood Review», видел даже Джанет Макдональд и Мориса Шевалье в фильме Эрнста Любича «Love Parade» студии «Парамаунт».
Орлова чем-то ему напоминала звезд зарубежного экрана, и он решил лепить ее по принципу «американизма» – изящная, улыбчивая, очень женственная, белокурая, сияющая. Звезды западного кино всегда стояли у него перед глазами. Орлова обладала удивительным свойством – даже в тех фильмах, где она как бы подражала западным образцам, она никогда не казалась зрителю чужой. Она была совершенной, в ней была легкость и непринужденность. Когда Александров ее увидел, он сразу пригласил ее сниматься.
Александров задумал снять музыкальную комедию и решил взять за основу программу Леонида Утесова «Музыкальный магазин», авторами которой были Николай Эрдман и Владимир Масс. Это был 1933 год. Съемки шли в очень приятной атмосфере – море, хороший отель. Орлова приехала в Гагры, где снимались «Веселые ребята», вместе со своим немцем-«спецом». Там был Александров со своей женой и маленьким Дугласом. Эйзенштейну очень не понравилось то, что Александров снимает именно мюзикл. Эйзенштейн вообще во всех александровских фильмах увидел лишь слепок американских мюзиклов – забавных, пустоватых, развлекательных. И свою неприязнь к этому он перенес на Орлову – он очень не любил ее, и это можно понять. Она платила ему полной взаимностью.
Так сложилась жизнь, что много лет спустя, во время войны, они вместе оказались в эвакуации в Алма-Ате, жили в одном доме, через стенку. Но даже тогда они практически не общались.
Когда начался этот роман, а он начался на съемочной площадке, жена Александрова ушла от него. Она сразу вышла замуж за знаменитого актера Бориса Тенина. Немец понял, что он никому не нужен, сел в поезд и уехал. В этот момент в Германии Гитлер пришел к власти, и он уехал в Австрию. Судьба его неизвестна.
Роман между Александровым и Орловой тем временем полыхал открыто. Это была очень красивая пара. Эйзенштейн же выглядел скорее как отец Александрова. И когда тот увлекся Орловой, влюбился, женился на ней, Эйзенштейн искренне считал, что Александров его предал.
Есть интересная версия, что, когда Эйзенштейн снимал фильм «Иван Грозный», он соединил облик Александрова с обликом артиста Михаила Названова в роли Курбского. И тема Александрова – тема предательства – присутствовала в съемках этого фильма. Даже посторонние люди узнавали в Курбском Александрова.
Фильм «Веселые ребята» не должен был выйти. Его признали «хулиганским и контрреволюционным». К тому же оба автора сценария – Николай Эрдман и Владимир Масс – были арестованы прямо на съемках. Кстати, когда вышли «Веселые ребята», их фамилии из титров были удалены – вместо них автором сценария Александров указал себя. Уже стоял вопрос о том, чтобы фильм вообще закрыть и не пускать в прокат. Но у Александрова был защитник – Борис Шумяцкий, начальник Управления кинематографии тех лет. И он предложил Горькому посмотреть этот фильм в его особняке на Никитской. Горькому фильм очень понравился, и он решил показать его Сталину. Еще до фильма, на даче Горького, Александров в присутствии Сталина пел под гитару мексиканские песни, и Сталину Александров очень приглянулся. Сталин потребовал показать ему картину. Шумяцкий очень волновался. Но Сталину фильм безумно понравился, он очень много смеялся и сказал, что «отдохнул так, словно в отпуске побывал», что получил огромное удовольствие и больше всего ему понравилась Любовь Орлова. Естественно, фильм сразу же вышел на экраны страны, имел феерический успех. Утесова как-то даже никто и не заметил – Орлова его затмила. Это было очень обидно, потому что в этот момент как раз давали звания заслуженного деятеля искусств РСФСР – первые звания. Их получили кинорежиссеры Протазанов, Кулешов, Эйзенштейн – и Любовь Орлова, не Александров! А Леонид Утесов получил только фотоаппарат. У него были очень напряженные отношения с Александровым. Ему было очень обидно – он замечательно сыграл в этом фильме, но его никто не заметил. И он высказал все Александрову. Александров был человек не самый порядочный. В 1959 году, когда фильм вышел вторично, Александров решил заменить Утесова. Конечно, он не мог заменить его в кадре, но песни за него пел мхатовский артист Трошин со своим металлическим голосом. Все были возмущены: как так – Утесов жив, и при нем выходят «Веселые ребята», а поет там другой человек? Но Александров всегда абсолютно равнодушно относился к тому, что о нем говорят, а Любовь Петровна, как обычно в таких случаях, ничего не замечала и ничего не говорила. И только потом восстановили первую, первоначальную ленту, и сегодня «Веселые ребята» идут в том виде, как они и должны были идти, – с Леонидом Утесовым в главной роли.
После фильма «Веселые ребята» Орлова буквально прогремела. Но сам фильм встретили очень отрицательно. Многие критики осуждали эту картину. В печати с «разносами» выступили Эсфирь Шуб, близкий друг Эйзенштейна, тогда еще молодой кинорежиссер Юрий Райзман, резко и безжалостно разложил эту ленту Виктор Шкловский. Фильм упрекали во многом справедливо, потому что это был слепок со второсортных американских мюзиклов. Григорий Александров, классик советского кинематографа, создатель знаменитых, прославленных музыкальных лент, на самом деле действительно прививал на советскую почву американское кино. И Орлова, по существу, была слеплена им по принципу американских звезд. Но тогда здесь не видели западных лент и ничего не знали. Скажем, в «Веселых ребятах» у нее был ее знаменитый цилиндр – и только в конце 60-х годов стало ясно, что это тот самый цилиндр, в каком выступала Марлен Дитрих в знаменитом «Голубом ангеле». Когда в фильме «Цирк» Орлова снимает свой черный парик и остается блондинкой – есть такой кадр, где у нее половина головы черная, а на второй половине ее платиновые волосы, – это тоже кадр из фильма Марлен Дитрих. Ее номер «Тиги-тиги-ду, я из пушки в небо уйду», где она танцует на этой пушке, – это тоже цитата из одного из фильмов с Марлен Дитрих. Даже имя ее героини в этом фильме напоминает об этой актрисе: Марлен Дитрих – Марион Диксон. Но дело в том, что советский зритель не знал, кто такая Марлен Дитрих, и не видел ее фильмов. Был «железный занавес», никто никуда не ездил и никто ничего не видел. Очень узкий круг людей, в том числе людей искусства, видели западные фильмы, когда их для избранных показывали в Управлении кинематографии в Гнездниковском переулке. Но страна этого не знала. Страна любила Орлову.