Самые знаменитые произведения писателя в одном томе
Шрифт:
Сэмюэль Тис все еще не мог поверить.
— Да кто им даст транспорт, черт возьми? Как они думают попастьна Марс?
— Ракеты, — сказал дед Квортэрмэйн.
— У этих болванов и остолопов? Откуда они их взяли, ракеты-то?
— Скопили денег и построили.
— Первый раз слышу.
— Видно, черномазые держали все в секрете. Построили ракеты сами, а где — не знаю. Может, в Африке.
— Как же так? — не унимался Сэмюэль Тис, мечась по веранде. — А законы на что?
— Они как будто войны никому не объявляли, — мирно ответил дед.
— Откуда же они полетят, черт бы их побрал со всеми их секретами и заговорами? — крикнул Тис.
— По расписанию все негры этого города собираются возле Лун-Лейк. В час туда прилетят ракеты и заберут их на Марс.
— Надо звонить губернатору, вызвать полицию! — бесновался Тис. — Они обязаны были предупредить заранее!
— Твоя благоверная идет, Тис.
Мужчины повернулись.
По раскаленной улице в слепящем безветрии шли белые женщины. Одна, вторая, еще и еще, и у всех ошеломленные лица, и все порывисто шуршат юбками. Одни плакали, другие хмурились Они шли за своими мужьями. Они исчезали за вращающимися дверьми баров. Они входили в тихие бакалейные лавки. Заходили в аптеки и гаражи. Одна из них, миссис Клара Тис, остановилась в пыли возле скобяной лавки, щурясь на своего разгневанного, надутого супруга, а за ее спиной набухал черный поток.
— Отец, пошли домой, я никак не могу уломать Люсинду!
— Чтобы я шел домой из-за какой-то черномазой дряни?!
— Она уходит. Что я буду делать без нее?
— Попробуй сама управляться. Я на коленях перед ней ползать не буду.
— Но она все равно что член семьи, — причитала миссис Тис.
— Не вопи! Не хватало еще, чтобы ты у всех на глазах хныкала из-за всякой…
Всхлипывания жены остановили его. Она утирала глаза.
— Я ей говорю: «Люсинда, останься, — говорю, — я прибавлю тебе жалованье, будешь свободна двавечера в неделю, если хочешь», — а она словно каменная. Никогда ее такой не видела. «Неужто ты меня не любишь, — говорю, — Люсинда?» «Люблю, — говорит, — и все равно должна уйти, так уж получилось». Убрала всюду, навела порядок, поставила на стол завтрак и… и пошла. Дошла до дверей, а там уже два узла приготовлены. Стала, у каждой ноги по узлу, пожала мне руку и говорит: «Прощайте, миссис Тис». И ушла. Завтрак на столе, а нам кусок в горло не лезет. И сейчас там стоит, наверно, совсем остыл, как я уходила…
Тис едва не ударил ее.
— К черту, слышишь, марш домой! Нашла место представление устраивать!
— Но, отец…
Сэмюэль исчез в душной тьме лавки. Несколько секунд спустя он появился снова, с серебряным пистолетом в руке.
Его жены уже не было.
Черная река текла между строениями, скрипя, шурша и шаркая. Поток был спокойный, полный великой решимости; ни смеха, ни бесчинств, только ровное, целеустремленное, нескончаемое течение.
Тис сидел на самом краешке своего тяжелого дубового кресла.
— Клянусь богом, если кто-нибудь из них хотя бы улыбнется, я его прикончу.
Мужчины ждали.
Река мирно катила мимо сквозь дремотный полдень.
— Что, Сэм, — усмехнулся дед Квортэрмэйн, — видать, придется тебе самому черную работу делать.
— Я и по белому не промахнусь. — Тис не глядел на деда.
Дед отвернулся и замолчал.
— Эй, ты, постой-ка! — Сэмюэль Тис спрыгнул с веранды, протиснулся и схватил под уздцы лошадь, на которой сидел высокий негр. — Все, Белтер, слезай, приехали!
— Да, сэр. — Белтер соскользнул на землю.
Тис смерил его взглядом.
— Ну, как же это называется?
— Понимаете, мистер Тис…
— В путь собрался, да? Как в той песне… сейчас вспомню… «Высоко в небеса» — так, что ли?
— Да, сэр.
Негр ждал, что последует дальше.
— А ты не забыл, Белтер, что должен мне пятьдесят долларов?
— Нет, сэр.
— И задумал с ними улизнуть? А хлыста отведать не хочешь?
— Сэр, тут такой переполох, я совсем запамятовал.
— Он запамятовал… — Тис злобно подмигнул своим зрителям на веранде. — Черт возьми, мистер, ты знаешь, что ты будешь делать?
— Нет, сэр.
— Ты останешься здесь и отработаешь мне эти пятьдесят зелененьких, не будь я Сэмюэль В. Тис.
Он повернулся и торжествующе улыбнулся мужчинам под навесом.
Белтер смотрел на поток, до краев заполняющий улицу, на черный поток, неудержимо струящийся между лавками, черный поток на колесах, верхом, в пыльных башмаках, черный поток, из которого его так внезапно вырвали. Он задрожал.
— Отпустите меня, мистер Тис. Я пришлю оттуда ваши деньги, честное слово!
— Послушай-ка, Белтер. — Тис ухватил негра за подтяжки, потягивая то одну, то другую, словно струны арфы, посмотрел на небо и, пренебрежительно фыркнув, прицелился костистым пальцем в самого господа бога. — А ты знаешь, Белтер, что тебя там ждет?
— Знаю то, что мне рассказывали.
— Ему рассказывали! Иисусе Христе! Нет, вы слышали? Ему рассказывали! — Он небрежно так, словно играя, мотал Белтера за подтяжки и тыкал пальцем ему в лицо. — Помяни мое слово, Белтер, вы взлетите вверх, как шутиха в день четвертого июля, и — бам! Готово, один пепел от вас, да и тот разнесет по всему космосу. Эти болваны ученые не смыслят ни черта, они вас всех укокошат!
— Мне все равно.
— И очень хорошо! Потому что там, на этом вашем Марсе, знаешь, что вас поджидает? Чудовища кровожадные, глазища — во! Как мухоморы! Небось, видал картинки в журналах про будущее, в закусочной у нас продают по десяти центов штука? Ну так вот, как налетят они на вас — весь мозг из костей высосут!
— Мне все равно, все равно, все равно. — Белтер, не отрываясь, смотрел на скользящий мимо поток. На темном лбу выступил пот. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.