Самый долгий рейс
Шрифт:
Первые признаки того, что станция еще жива, он увидел не сразу. Лишь подойдя вплотную к приборам и заглянув за спинку одного из кресел, капитан заметил тусклый свет, льющийся из монитора одного из компьютеров. Периодически, на нем, строкой пробегала информация о полете. Отчет системы жизнеобеспечения показывал стабильный, умеренный радиационный фон, система вентиляции отсеков и регенерации кислорода пока находилась в спящем режиме. На станции некому было дышать. Это еще раз доказывало, что он здесь один. Через небольшой промежуток, крупными буквами пробегала другая информация, вернее инструкция, которую он пока не мог понять. В ней говорилось «АКТИВИРУЙТЕ РАБОТУ ВСЕХ СИСТЕМ!» Немного левее, мигала красная кнопка, защищенная стеклянным панцирем от случайного нажатия. Под ней, такими же большими
Фрэнк Рассел погрузился в раздумья. Стоило ли нажимать на эту красную кнопку? Конечно, на кнопку самоуничтожения всей станции это не походило, но все же? Он отошел в сторону и решил изучить центральный отсек, насколько позволял фонарь. Всю лицевую часть полукруглого зала занимала аппаратура, выполнявшая всевозможные функции управления и жизнеобеспечения станции. Большое смотровое окно предоставляло прекрасный обзор работавшим здесь людям. По всей длине кресла с высокой спинкой для дежурных сотрудников. На спинке одного из таких, стоявших в центре, Рассел прочел надпись, которую не разглядел сразу – «Капитан Бейнбридж». Он подошел ближе, уже более внимательно изучая обстановку. Над черной, потрескавшейся от времени кожей, которой было обито кресло капитана, белели кости черепа. Скорее всего, его самого. Капитан разглядывал останки своего коллеги и пульт, за которым тот сидел, удивляясь, как не заметил его сразу, когда подходил к монитору в первый раз. Капитан был при полном параде, если так можно выразиться. Да, его форма истлела, но на ней еще висели ордена и медали, каким-то чудом держась за прогнившую ткань. Его фуражка лежала на полу, рядом с ним. Похоже, она слетела с головы, так как его тело было наклонено именно в эту сторону. В области виска зияла большая дыра, от нее радиально расходились крупные трещины по всей левой стороне черепа, едва прикрываемые сильно поредевшими волосами, цвет которых определить было уже невозможно. В противоположенной стороне кресла от фуражки, лежал пистолет под свесившейся рукой. Капитан Бейнбридж покончил жизнь самоубийством. Это было даже не предположение, слишком очевидная картина, даже для такого далекого от криминалистики человека, как Фрэнк Рассел.
Чтобы подробно изучить бортовые записи и выяснить, что здесь произошло, он решил переложить останки капитана на пол. Но стоило его коснуться, как тот рассыпался, разрывая хрупкими, ломающимися костями, остатки истлевшей формы. Ордена и медали глухо стукнулись о пол.
– Простите, капитан Бейнбридж. – Сказал Рассел, садясь в его кресло. – Вы должны меня понять.
Ему было неловко, он чувствовал себя вандалом, вором и мародером одновременно.
– Общаешься со своим экипажем? – Услышал он голос Риццо.
– Нет, со своим коллегой. Я сейчас пролистаю бортовой журнал, уверен, он многое объяснит.
– Ты считаешь, из бортового журнала чужой, неизвестной нам станции мы сможем узнать о себе?
– Не о себе. О том, что твориться вокруг нас. Как там наши пассажиры?
– Два человека вставали в туалет, один попросил попить. Сейчас все мирно спят. Никакого беспокойства.
– Это радует. Но времени у нас немного. До связи.
Бортовой компьютер несколько отличался от тех, с которыми Рассел привык работать. С помощью проб и ошибок, через некоторое время, ему все же удалось проникнуть в базу данных. К счастью информация не была засекречена и заблокирована. Пока ему везло, если можно было так выразиться, учитывая положение, в котором они оказались.
Дата последней записи Рассела шокировала. Но, с другой стороны подтвердила его подозрения, которые не давали ему покоя и которыми он боялся поделиться с Марко Риццо. Это все объясняло. Почти все…
С Луны они вылетели 16 февраля 2105 года. А последняя запись капитана была датирована 4 июля 2419 года! Это означало, что облако занесло пассажирский корабль на 314 лет вперед? Рассел сам себя удивлял спокойствием, с которым так буднично размышлял о таких невероятных, фантастических, нет, просто сумасшедших вещах! Он списал это на шок.
2419 год, это последняя запись капитана Бейнбриджа. Теперь он обратился в прах. Значит, прошло еще лет сто. Может и больше, может тысяча! Рассел плохо соображал, но все же, ему удалось усилием воли, заставить себя читать эти записи, подавляя страх перед действительностью. Пусть и такой невероятной, но все же действительностью.
Сделав глубокий вдох, он набрал программу хронометра. 5 марта 2781 год. Не может быть! Нет, тут что-то не так. Возможно, сбой в работе всех систем в результате аварии! Это не могло быть правдой. Но это все объясняло! За эти, почти семьсот лет, человеческая цивилизация, скорее всего, перестала существовать. Что там внизу, под этим толстым слоем грязно-белых облаков, которые разрывают невиданные молнии? Выжженная радиационная пустыня? Разросшиеся джунгли с озверевшими людьми и домашними животными? Полуразрушенные города с мутантами? Кто из них мог ответить на запрос с Боинга об аварийной ситуации? Нет больше ни космопорта, ни диспетчерской. А от диспетчера, пьющего ароматный кофе из большой кружки, которому Рассел пообещали выйти на связь через полтора часа, не осталось даже надгробия!
Фрэнк Рассел просто решил изучить бортовой журнал, не обращая внимания на данные сбившегося хронометра. Иначе можно было сойти с ума от всех этих мыслей. Уйдя с головой в чтение журнала, он старался не думать о родных и близких, с которыми он и все, кто сейчас находится на борту его корабля, разминулись навсегда.
Первая запись датировалась 21 октября 2392 годом. Начиналась с клятвы капитана Бейнбриджа, принимавшего на себя командование станцией. Судя по содержанию данной клятвы, «Мальтийский Крест» был военной базой, а в мире бушевала очередная мировая война. Капитан клялся до последней капли крови быть верным своему вождю и стране (какой, Рассел, правда так и не понял), и быть беспощадным к врагам. В журнале отмечались состав и функции станции «Мальтийский Крест». Ее гарнизон насчитывал двести пятьдесят человек, четыре пассажирских катера, двадцать бомбардировщиков и, еще какие-то летательные аппараты военного назначения.
Хроники бортового журнала были сухи и однообразны.
«Сегодня были потеряны три бомбардировщика и два сопровождающих истребителя. Но, несмотря на потери и отчаянное сопротивление наземных противовоздушных служб, было уничтожено две трети города с мирным населением. Нанесены точечные удары по расположениям военных частей противника».
У Рассела голова шла кругом о данных военной разведки. Люди гибли миллионами с обеих сторон. Но он никак не мог понять, кто с кем, а главное, за что воевали друг с другом.
Прошло четырнадцать лет войны. Сводки с фронтов становились все более однообразными и менее впечатляющими. Иногда, в журнале были пробелы по два-три года, когда о боевых действиях не упоминалось ни слова. Вынужденное перемирие. Затем, вспыхнув на полгода, война стихла окончательно. Как писал капитан Бейнбридж, уже не осталось тех, с кем можно было продолжать войну. Но это не означало победу. Человечество уничтожило само себя. Все, что было создано за сотни лет, было стерто с лица Земли ядерными бомбами, несшими мегатонны смертоносного заряда. Человечество доживало последние годы, окончательно вымирая от голода, последствий лучевой болезни и эпидемий.
Цивилизация людей влачила свое существование лишь на уцелевших орбитальных станциях. В этих околоземных городах жили тысячи людей. Одни штурмом брали города, другие выдерживали осады. И теперь не имело значения, на чей стороне отдельный, конкретно взятый город. Каждый был сам за себя. Так как на Земле были разрушены все заводы и фабрики, запасы топлива для работы кораблей быстро таяли, а пополнять их было неоткуда. Его едва хватало на поддержание элементарного жизнеобеспечения околоземного города. Но и это не могло продолжаться бесконечно. На орбите курсировали одинокие челноки, обменивая топливо на продукты и наоборот. Но уже вскоре и они прекратили свои полеты, вынужденные вернуться на Землю, где еще оставался шанс выжить. Началась массовая миграция оставшихся в живых людей на Землю. Они, бросая станции, никогда не бросали их на произвол судьбы. Если имелась возможность, взрывали их, но чаще срывали с орбиты, отправляя в последний полет на Землю, где те благополучно сгорали в атмосфере. До поверхности долетали незначительные, сильно оплавленные части. Это объясняло, почему на всей орбите остался только Мальтийский крест.