Самый эльфийский поцелуй
Шрифт:
Как он не старался, мысли то и дело возвращались к красивой золотоволосой элве с ярко-зелеными глазами.
В какой момент из них исчезло привычное равнодушно-высокомерное выражение? Когда они стали сиять всеми оттенками эмоций: радость, гнев, восторг, грусть и обида? И когда он начал это замечать?
Катриэль Орэйо бесила и злила его с первого своего дня в академии, и с каждым днём эти чувства становились всё крепче.
Но сейчас…
Эшфорт так и не мог понять, когда всё изменилось. Эта заносчивая элва больше
Мужчина сжал кулак и тяжело вздохнул.
Даже сам себе Грей Эшфорт с трудом мог признаться, что сегодня, глядя, как змея на всех порах мчится к хрупкой девушке, готовая уничтожить, его сердце сжалось от страха.
— Но ты не можешь не признать, что Орэйо ведет себя иначе, — заметил фокр.
— Она всегда была умной. Скорее всего, пытается таким образом уйти от ответственности, — хрипло отозвался декан. — Понимает, что за изготовление смертоносного яда её по головке не погладят.
Витторн снова сделал глоток и кивнул:
— Зелье точно было её.
— Я сразу это понял, о чем и сообщил тебе сразу после случившегося, — не удержался от колкого замечания Эшфорт. — И вовсе не обязательно было приезжать сюда.
— Убить пытались не простую студентку, а княжну. Политика. — Пожал плечами фокр. — Ничего, потерпишь моё присутствие пару недель.
— Недель? Неужели знаменитому Витторну нужны недели, чтобы раскрыть обычное преступление?
— Это преступление не обычное: слишком много влиятельных особ здесь замешано. Еще эта твоя элва.
— Она не моя, — снова поправил его декан и сморщился, как от зубной боли.
— Помню-помню.
Витторн встал с кресла и направился к камину, держа бокал в руке.
— Сдается мне, сегодняшний взрыв произошел не просто так, — вдруг произнёс он.
Эшфорт откинулся на спинку своего стула и скрестил руки на груди:
— Думаешь, это как-то связано с покушением?
— Не знаю, связано ли одно с другим, но разобраться точно стоит. Этот дым появился не просто так.
Мужчина понимающе кивнул:
— Его создали специально.
— Странное время для этого выбрали, не находишь? Рано утром, в разгар уроков. Интересно, зачем?
— Хотели вынести что-то или, наоборот, уничтожить? — спросил декан.
— А, может, отвлекали нас от чего-то? — предположил Витторн. — Вариантов много. Но я знаю с чего стоит начать в первую очередь.
— Будешь допрашивать лаборантку?
— И её тоже. Заметил, как она прижималась к этому… как его?
Витторн вернулся в кресло, поставил стакан на стол и снова с наслаждением вытянул ноги.
— Люсьен Имэро, — подсказал Эшфорт. — Преподаватель танцев и придворного этикета. Думаешь, он стоит за этим взрывом?
— Возможно. Рыжая лаборантка явно пытает к нему чувства, может и смешать парочку ингредиентов по его просьбе, устроив небольшую завесу.
— Очень глупо.
— Многие совершали и более глупые поступки ради любви, — философски заметил Витторн. — Что скажешь об этом, Имэро?
Декан задумался, прежде чем ответить:
— Скользкий тип. Почти не высовывается, предпочитает все время оставаться в тени. Причин проверять его не было. Ты же знаешь, как ректор ревностно относится к правилам невмешательства в личную жизнь?
— У него есть для этого веские причины, — усмехнулся Витторн и вдруг добавил, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику: — Они слишком странно себя ведут.
— Кто?
— Княжна Агнелика и алари Орэйо. Нетипично, странно и даже непонятно. Заметил?
— У Орэйо есть причины темнить — она главная подозреваемая.
— Была ею, — заметил фокр. — Понимаю, тебе очень хочется выгнать Катриэль Орэйо из академии, но я сомневаюсь, что она собственноручно пыталась отравить княжну. Да и незачем ей это делать. А вот что скрывает сама княжна Агнелика — непонятно.
— Думаешь, она знает, кто пытался её убить? Но зачем княжне это скрывать?
— Не знаю, но обязательно выясню, — пообещал Витторн, и на его губах расцвела предвкушающая улыбка.
Глава девятнадцатая
Я просидела у постели Тамиллы до самого обеда.
Даже под действием сонного зелья и слоновой дозы успокоительных трав, девушка отказывалась отпускать мою руку.
Конечным итогом стала затекшая спина, онемевшая рука и сводящий от голода желудок.
— Может хватит изображать из себя мученицу?
В палате было тихо, поэтому шипение Дейры, застывшей в дверном проеме, показалось очень громким.
Тамилла завозилась, вздохнула, но не проснулась.
Мне жаль было девушку, но терпеть очередную порцию слез было выше моих сил.
Я осторожно высвободила руку из её захвата и медленно поднялась, распрямляя затекшую спину.
— Хочешь поговорить — давай выйдем. Не стоит будить Тамиллу, она только успокоилась.
Губы Мальвины скривились, а глаза вспыхнули от нескрываемой ненависти, но спорить она не стала. Чуть посторонилась, пропуская меня вперед.
Я бросила последний взгляд в сторону спящей девушки и ушла, прикрыв за собой дверь.
— Можешь начинать, — милостиво разрешила я, разминая онемевшие пальцы.
— Я знаю, чего ты добиваешься! — выпалила русалка.
— Неужели? — усмехнулась в ответ.
«Интересно-то как. Я сама не знала, чего добивалась, сидя здесь несколько часов, а эта Мальвина уверена, что всё поняла».
— Ты его не получишь!
«Его.
Так и знала, что между нами встал мужчина.